Интервью

Через полчаса непринуждённой беседы, Северина расслабилась, опустила плечи и даже искренне улыбалась. Она спросила все, что планировала и убрала блокнот за спину, пристроив его на оставшейся площади сиденья, чтобы не мешал. Шелковистые каштановые волосы, как маленькие змейки, задорно переползали из-за спины через плечи.

– А вам тут света достаточно? – спросила девушка, поглядывая на окно.

Говорят, для художников крайне важно естественное освещение, но здесь, в мастерской Валентина Евграфовича окно расположено высоко, а за ним виднеется стена соседнего дома. Деревянные рамы скорее напоминали решетку, чем путь на волю.

Мужчина было открыл рот и собрался ответить, но в глубине комнаты раздался противный скрежет, словно открылась старая калитка из фильма ужасов, чтобы впустить в мир чудовищ, которых художник изображает на своих полотнах. Он медленно повернул голову и нахмурился.

– Света хватает, Северина, извините, мне пора работать, – Валентин Евграфович встал.

Он суетно помахал рукой в сторону двери и снова превратился из дружелюбного философа в безумного ученого. Северина медленно поднялась, повернувшись так, чтобы увидеть, что являлось источником звука. Однако огромный, почти под самый потолок, шкаф, не оставлял шансов что-то разглядеть и она, мягко ступая на носки, чтобы не провалиться каблуками в старые доски пола, пошла к выходу.

– Но всё же…, – девушка искоса пыталась заглянуть в скрытый от глаз угол, – ваши картины настолько реальны, что, кажется, вы их писали с натуры, но…

– Да, я пишу с натуры, – перебил художник.

– Но ведь этих ситуаций не может быть в реальности? – изумилась она, вздёрнув тоненькие подрисованные брови.

– Да, не может быть.

– Я не понимаю, – растерянно пошевелила она губами и заметила, что уже стоит в коридоре коммуналки.

Художник помахал рукой и с громким хлопком закрыл дверь прямо у неё перед носом.

«Диктофон для сверки, статья должна быть написана по твоим записям» – всегда говорил начальник. Северина, в мягких тапочках-зайчиках с белыми ушками, в домашних штанах, с гулькой на макушке и чашкой кофе в руке, выплыла в коридор и залезла рукой в глубокую сумку. Компактный блокнот всегда прятался у стенок, но в этот раз его не было. Точно не было. «Забыла!» – надула она губы и несколько секунд перебирала в уме возможные варианты следующих действий.

Устроившись в позе лотоса на кухонной табуретке, она взяла диктофон и включила аудиозапись с художником. Работать стенографистом – не лучшее занятие, но записать диалог с Валентином Евграфовичем теперь необходимо. А блокнот ладно, новый купить да и всё. Высунув кончик языка она стремительно набирала текст, следуя за беседой, но вдруг запись оборвала собеседника на полуслове. Сева схватила диктофон и снова нажала «плэй». Всё повторилось. Диалог не записан до конца. Нет! Даже до середины не записан. «Чертово интервью! Так и знала, что-то пойдет не так!» – в сердцах крикнула она и постаралась понять почему так произошло. Память. На этих дурацких устройствах всё время не хватает памяти. Увлеклась разговором с художником и не заметила короткий тихий щелчок остановки записи. «Севааааа! – взмолилась она сама себе, – И что, что теперь?». Ответ понятен. Ехать к Валентину Евграфовичу если не за повторной беседой, так хотя бы за блокнотом. К счастью, сумерки еще не полностью окутали город. Она быстро надела первое, что попалось под руку, это оказались легкие летние кроссовки-сеточкой, зеленая широкая толстовка, серые спортивные брюки, и решительно шагнула за порог. моросил мерзкий осенний дождь. Выплюнув себя из квартиры, девушка добежала до машины под капюшоном кофты и поехала через весь город к художнику.

В уютном дворике с приходом осени затухал маленький сад. Ещё цвели хризантемы, но скоро и они уйдут в зиму. Сева набрала номер квартиры на домофоне, надеясь что художник не рассердится. Тишина. Будет очень плохо, если Валентин Евграфович ушел. Девушка попятилась, отходя от двери подальше, взглянуть на окно, и спиной врезалась в незаметно подкравшуюся полную женщину. Столкновение оказалось мягким. Сева бросилась извиняться. Пострадавшая оказалась вежливой дамой и, к тому же, обитала в соседней с мастерской художника комнате. Она узнала журналистку и, дружелюбно рассказывая о местном чудаковатом бомонде, пропустила её в подъезд, а потом и в квартиру.

– Веня! – громко крикнула из коридора женщина, – Валя уходил куда?

– Нет! – так же оглушительно прозвучал ответ.

Поблагодарив добрых соседей художника, Северина тихонько постучала в крепкую дверь мастерской. Внутри слышалось тихое завывание, похоже на скулёж. Ответа не последовало. Сева постучала сильнее. От напора женских кулачков девушки, которой завтра сдавать редактору статью, дверь подалась внутрь. Не заперто. Она осторожно просунула голову внутрь. На полу мастерской валялись листы бумаги, разбитая банка с кисточками. Стулья, на которых они с художником сидели днём, были перевернуты.

– Валентин Евграфович, – с беспокойством позвала Сева и зашла внутрь.