Интервью

Нази родилась за Океаном, в Республике Хануш. В молодости она была подающим серьёзные надежды хирургом, но потом ей, как и Дью, показалось, что бед и зла в мире многовато. Она вступила в Союз Справедливых и стала ездить по самым неудачливым местам мира, обучаясь всему, что может пригодиться в катастрофе, на войне или в других дрянных случаях. К своим шестидесяти годам Нази стала редкостным врачом-травматологом самого широкого профиля — и её команда верила в её сверхъестественные способности.

В команде Нази я был помесью спасателя и ассистента. Мне неожиданно понравилось так работать — было интересно и вызывало что-то вроде азарта: удастся вытащить хоть кого-нибудь на этот раз или нет. Медики со спасателями из Союза Справедливых на меня надышаться не могли — я успевал обшарить упавший и горящий самолёт до взрыва, вытаскивал людей из-под завалов и определял по запаху концентрацию ядовитого газа лучше, чем химические анализаторы. Меня забавляло использование для справедливцев той информации, которую мне выдали вояки Дерека, чтобы я их убивал.

Но самое забавное заключалось в том, что спасатели Нази через некоторое время знали, что я вампир. Поголовно.

Они меня абсолютно не боялись и не спешили никому сообщать. Нази намекнула, что военные имеют на меня виды — и команда решила, что шиш с маслом военные получат. К тому же частенько мне приходилось вытаскивать и справедливцев, случись им ошибиться — так что теперь люди были мне благодарны.

А из благодарности они меня кормили.

Моя роскошная жизнь с дорогими человеческими игрушками закончилась, когда я получил струю напалма в лицо. Никакого шика в мотании по всему свету, конечно, не было — но люди Нази разбивались в лепёшку, чтобы я не чувствовал себя погано. В частности — они давали мне крови. Я был достаточно сыт, чтобы владеть собой, и довольно быстро научился выпивать из одного человека не больше стакана, чтобы тот потом мог спокойно восстановиться.

С лёгкой руки Винса, моего нового приятеля, спасателя и громадного человеческого мужчины, способного приподнять завалившийся набок автомобиль, это называлось «донорство в пользу Эри» — для них я был Эри Арконе. Винс считал, что кормить меня забавно и небесполезно для здоровья, если взяться умеючи. Я же старался не показывать людям жало. Хоть Винса, к примеру, оно страшно забавляло и он прозвал меня Москитом — большинству людей всё же было неприятно смотреть. Нази составила график — но некоторые девицы были не прочь его нарушить: им парадоксальным образом нравилось, когда я ими питался. Чтобы выглядело красиво и романтично в понимании девиц, я выпускал жало чуть-чуть и пил из вены на запястье или у сгиба локтя, прижимаясь к коже губами. Люди ухитряются найти сексуальные удовольствия в вещах, ничего общего с сексом не имеющих — девицы играли со мной в ночной кошмар в старинном замке, а от этой игры таяли и млели, уверяя, что мой укус напоминает «потусторонние поцелуи». Я привык и не раздражался, когда люди тискали меня. У нас постепенно образовался забавный союз существ разных видов, в высшей степени терпимых друг к другу.

Когда же Нази узнала, что я довольно легко ставлю диагнозы по вкусу крови, меня стали использовать с утроенной интенсивностью. Я всё время был занят, у меня не оставалось времени на тоску… Тогда мне хотелось быть человеком, представляешь? Я всё время жил среди людей. Я сам изображал человека, научившись даже чувствовать от этого удовольствие.

Я много разговаривал… мне в то время нравились люди. Общество справедливцев отчасти заменило мне Дью… хотя, честно говоря, я многое отдал бы за то, чтобы поговорить именно с ним. Впрочем, мне доставляло большое удовольствие общество Нази. С ней не обязательно было говорить — рядом с ней было уютно просто сидеть, как когда-то — рядом с мэтром Бонифатио.

Когда находилось время, я рисовал. Из-за мыслей о Дью я нарисовал историю в память о нём… ты, наверное, видел мультфильм «Снисходителен к злу»? Ну так вот, Проф — это и есть Дью, фактически его портрет. Я рисовал Профа в разных ситуациях и вспоминал, как Дью улыбался, как сердился, как огорчался… как у него очки сползали на кончик носа, как в раздумье он себе чёлку приглаживал сверху вниз… Ну да, Ядовитый Народ — это и есть вампиры, именно. Я вполне намеренно их нарисовал нелюдями, почти монстрами — но с выразительными мордами, чтобы изобразить их чувства — чтобы было видно, что есть у них чувства. Так что — Гхек — это я, увы, увы… злая карикатура на себя самого…

Ты ревел, когда Профа расстреляли люди Капитана Эшли? Тогда у меня получилось то, чего я добивался. Я хотел, чтобы вы ревели. Я завидовал людям, мне хотелось уметь плакать о потерях — я замечал, что от таких слёз вам легчает. Я хотел, чтобы вы оплакали моего Дью… раз уж я сам не могу.

Впервые очень хотел издать этот комикс. Впервые рисовал именно для того, чтобы люди увидели. Вспоминал, как Дью пытался пристроить тот, старый комикс, с умирающим вампиром — а ведь то было совершенно неважно. А это — важно.