Интервью, беседы

МГ: Вы затронули… да, чего ж тут извиняться?! Вы знаете, это ведь по-настоящему очень острый и серьезный вопрос. Вот у нас новый начальник Генштаба (ну, недавно, сравнительно недавно), и он давал интервью, я не помню, какой газете (видимо, неглупый, умный человек), он говорит: надо же строить стратегию. …Ракеты! Это же… они ж не на небо направлены! Все-таки куда-то ж они направлены? И так далее, и тому подобное… Вы хотите осуществить конверсию? Вы ж не можете осуществлять конверсию, не формулируя заново стратегию. И так далее, и тому подобное. Геополитику. И он сказал: вот как же так? Мы потеряли союзников, и у нас как будто бы нет противников…

Корр.: Да-да, в «Красной звезде» я читал это.

МГ: И он говорит там: что же нам, занять круговую оборону против всего земного шара? И он… он очень уловил, понимаете, странность и парадоксальность момента. Что же — действительно — или распустить все вооруженные силы, или занимать круговую оборону против земного шара? Или включиться в американскую однополюсность? Ведь есть и такая тенденция, есть и такая опасность. И вице-премьер у нас говорит (один из вице-премьеров), что вот какая-то же курица, которая носит золотые яйца. Да, я вижу это, и я не скрываю от вас, что и я этого опасаюсь. Но этого не будет. Я убежден: однополюсного мира не будет.

Корр.: Да.

МГ: По многим причинам.

Корр.: Но вот…

МГ: И совсем не только по таким приятным, так сказать, причинам, которые сопряжены с такими приятными обстоятельствами, как арабо-израильское, допустим, примирение или отказ Южно-Африканского Союза от апартеида и так далее, есть же и противоположные причины, но не только поэтому этого быть не может. Вы понимаете, ведь тут же заложен целый ряд проблем, о которых не принято говорить. Есть общества, которые стареют, а им противостоят миллиардные молодые народы, которые не согласятся быть второстепенными, третьестепенными в мире XXI века. Это конфликт, которого XX век не знал.

Корр.: Это вы имеете в виду конфликт «Север — Юг»?

МГ: Конечно! Север — Юг, но выражающийся не только в соотношении «богатство — бедность», но и в отношении «старость — молодость». Вы думаете, это что, малый по глубине конфликт?

* * *

Корр.: …В обществе пост «Солидарности»?

МГ: И одного постиндустриального, и одного моно…

Корр.: Да! Не только. Казалось бы, мы мечтали все время, что будем жить нормально, и в какой-то степени живем нормально, но что получилось в политике? Мы не начали строить новый нормальный хороший политический дом; вот вдруг оказалось, что политическую сцену заполняют разные динозавры; молодые люди моего возраста, которые политически росли в 68-м году, вдруг кто-то стал эндеком — значит «Народная демократия», кто-то начал действовать по сценарию Пилсудского, но ведь это безумие! И что-то похожее происходит, с моей точки зрения, в России.

МГ: Еще более безумное.

Корр.: Может быть. Вдруг оказывается, что все, которых объединила борьба с коммунистической системой, борьба с КПСС, все они разбежались; и вот бывшие противники — они теперь самые большие союзники. Может быть, мы опасаемся этого: что пока не будет этого нового мира, нам надо будет пройти через эту первую переходную фазу — когда мы будем опасаться (то, чего опасаются, например, поляки и не только, по-моему, поляки) российского национализма. Вот этот спор, например, между западниками в России и… как сказать?..

МГ: Славянофилами.

Корр.: Славянофилами, да, вот это и есть какая-то опасность.

МГ: Ну, вы знаете, тут две вещи. Во-первых…

Корр.: Извините, еще перебью на минутку. Причем президент тоже говорит, что вот эта первая фаза деморемонтизма (?) — она уже прошла; мы будем теперь говорить о наших интересах. Причем говорить честно, открыто — я должен это говорить. Он говорит абсолютно правильно.

МГ: Угу. Вы знаете, мне кажется, тут мы смешиваем два момента. Один: что люди, видимо, очень болезненно осваивают конфликтное некатастрофическое существование. Знаете, есть такая точка зрения, что человек вообще, так сказать, безумец по происхождению, вообще ненормальный, он только приводит себя в нормальное состояние. Конфликт — это норма. Надо научиться конфликтному некатастрофическому существованию. Различия могут быть очень далеко идущими — вплоть до несовпадений очень глубинного свойства, поэтому… Да, вы правы: этим надо переболеть; мы не привыкли, мы ж привыкли примерно одинаково думать, а тот, кто думает совсем иначе, он отщепенец.

Корр.: Диссидент.