Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона

— В предгорьях, — поправил Брок. — Твердыня как раз удалялась от кнесских земель, так что нам повезло, вовремя сбежали. Еще немного — удавка клятвы могла посчитать, что шансов сдержать слово у нас практически нет, и начала бы выжигать изнутри.

— Так сильно отклонились от курса?

— Сильнее некуда. Мы летели в обратном направлении. Зато на метле смогли пролететь над топями напрямую и срезать путь.

Метелка, словно почуяв, что говорят о ней, бедной, несчастной и обгорелой, замедлила ход, а потом и вовсе зависла в трех локтях над землей. Мы спешились.

— Скажи, это правда, что любому дракону, который войдет в ворота крепости Верхнего предела, — я невольно сглотнула, — грозит неминуемая смерть?

— Да, — нехотя отозвался Брок. — Ни войти в ворота, ни перелететь через стену мы не можем. Это знание стоило трех оборванных жизней славных драконов.

Я закусила губу и задала вопрос, который уже давно меня мучил:

— А как тогда тебя хотели провести в клетке через эти ворота? Извини, но я не вижу особого смысла в том, чтобы тащить повозку с пленным через кнесские уряды, а потом созерцать, как его располовинивает при въезде в крепость…

— Владыка впаял свою печать над входом, чтобы защитить город и уряд от нас, драконов, но кнесс все еще управляет ею. Он просто приказал бы печати не карать. — Брок замолчал, а потом добавил: — Энпарс не смог бы удержаться и лично, с наслаждением, не отсечь мне голову.

— Смотрю, ты хорошо его знаешь.

— Как и он меня. Нам не раз приходилось сталкиваться на поле боя. А своих врагов нужно не просто знать, нужно сживаться с ходом их мыслей.

Увы, я сейчас если и могла думать схоже с кем-то, так это с черенком своей метелки: идей в голове не было ни одной.

— Отдохни немного, разомнись, а потом опять полетим. Я пока постараюсь добыть еду. — С этими словами Брок развернулся. Если бы дело было в лесу, он быстро исчез бы из виду, а так я созерцала его макушку еще добрых минут пятнадцать, пока ящер широким шагом рассекал ковыль. А потом… Я не уловила того момента, когда его спина вдруг исчезла. И ведь только-только была перед глазами, но стоило отвернуться на секунду, и дракон исчез, растворился в неизвестности, прямо как премия с карточки.

Делать нечего, пришлось «разминаться». Сначала распрямила затекшую спину, сделала пару шагов, разгоняя кровь в ногах. Лодыжка тут же отозвалась болью. Повращала запястьями, которые порадовали меня своим видом — круговыми следами-браслетами из содранной кожи. Плечо я решила не беспокоить: опухшее, жгущее при каждом касании, словно не пальцем трогала, а крапивой от души хлестала — оно и так давало о себе знать постоянно.

Брок появился так же внезапно, как и исчез. Гордый до невозможности, он держал за одну из задних лап уже обугленную тушку. Судя по хвосту, еще недавно это был тушкан. Правда, в отличие от земного собрата, этот оказался раз в пять больше.

— Извини, другой еды поблизости не было, — искренне сожалея, возвестил дракон, словно ему было жутко стыдно за то, что при славном мече, имея в арсенале драконью ипостась, он сумел поймать лишь такую добычу.

Ели быстро. Мясо, совершенно несоленое, оказалось удивительно хорошо прожарено. Я даже посмотрела на дракона под другим углом.

— Чего? — насторожился Брок.

— Тебе никто не говорил, что ты отличный повар? В смысле хорошо готовишь, жаришь… Подумай, какие перед тобой открываются перспективы: ты мог бы быть лучшим поваром всех кнесских урядов.

Ящер закашлялся.

— О да, — кивнул он, не переставая активно работать челюстями. — После верховного главнокомандующего драконьих войск это громадный шаг вперед по карьерной лестнице.

Так мы болтали, стараясь ерундой и незначащими разговорами отогнать черные мысли. А я в который раз подивилась особенности человеческой природы: чем мрачнее времена, тем светлее люди. Тем больше смеха, чувств, искренности, словно у нас в подсознании заложено: тьма боится света, радости, надо жить ими, пока есть возможность, гореть и зажигать других и рассеивать этим светом тьму.

Под конец Брок развеселил меня случаем из своего детства, когда он только учился летать. Я смеялась так, что согнулась пополам. И тут же пришлось схватиться руками за бок.

— Что там у тебя? — насторожился дракон.

— Доброта, отзывчивость и доверчивость.

— В смысле? — не понял Брок.

— Ну, это обычно они выходят мне боком.

Ящер облегченно выдохнул.

— Лекса… — Всего одно слово, а сколько в нем тепла и заботы, которые окружали, обнимали, заставляли верить!

— Летим дальше? — нехотя выдавила из себя вопрос.

Дракон кивнул. Взобравшись на метелку, которая была крайне недовольна и выразительно скрипела, мы двинулись в сторону Верхнего предела.

Солнце припекало, вокруг парило, обещая к вечеру дождь, а то и грозу. Море ковыльной степи под нами шумело, неторопливо перекатывая свои золотистые волны. А я все мучилась вопросом: как? И наконец, кажется, нашла решение. Правда, сначала стоило проверить…