Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью

Свобода не есть ЦЕЛЬ жизни человека. Свобода есть непременное УСЛОВИЕ полноценности и осмысленности жизни. Самое высокое наслаждение, доступное человеку, это творческий труд. Несвобода — это (всегда) ограничение свободы творчества. Причем творчества — в самом широком употреблении этого понятия: будь то творчество писателя, изобретателя, слесаря-золотые-руки, бизнесмена, художника, фермера на своей земле, педагога, организатора производства и организатора лечебного процесса в клинике и пр, и пр, и тэ дэ. Тот, кто не желает иметь свободы выбора творческого пути, просто свободы выбирать область применения своих сил, тот, по-моему, достоин непочетного звания «идиот». К сожалению, таких людей очень много. Я не сказал бы, что это вина их, скорее — беда («пр-роклятое феодально-социалистическое воспитание»), но, объективно, все вместе они составляют тот самый «труп гниющего альбатроса», который висит на шее России тяжким грузом и тормозит сегодня переход к постиндустриальному обществу. Поэтому я и вкладываю в термин «идиот» столько никому не нужных эмоций.

Кроме того, где в мире вы видите свободных людей? Любой закон, конституция, государственное устройство есть ограничение свободы личности.

IZ. Москва, Россия — 12.05.99

Сколько угодно. Я лично знаю множество свободных людей (причем далеко не все из них ангелы, но это уже другой вопрос). По моим представлениям процент «внутренне свободных» в любом обществе составляет не менее 15 — вполне приличный процент. Что же касается законов и конституций, то они ограничивают не «свободу», они ограничивают волю, то есть свободу делать что захочется. Границу здесь (согласен) провести иногда трудно, но любому разумному человек ясно, что свобода слова не есть свобода матерного слова. Свобода митингов и демонстраций не есть свобода крушить витрины. Свобода печати не есть свобода призывать к убийствам и насилию. Человек существо широкое, «недурно бы и ограничить», но это уже вопрос не принципа, но юридической техники.

Поэтому, мне кажется, речь может идти лишь об оптимальной дозе свободы — между анархией, правом сильного — и жесткой феодальной структурой, где степень свободы минимальна (полагаю, тут вы согласитесь? Все на наследственном праве, какая тут свобода)… А вы говорите — Феодализм является, по-видимому, наиболее стабильной (и соответствующей человеческой натуре) формацией. Странно. Что же, вы тоже не хотите свободы, раз склоняетесь к феодализму? Но как тогда понять предыдущее столь резкое высказывание…

IZ. Москва, Россия — 12.05.99.

Когда я говорю о феодализме, как общественной формации, наиболее соответствующей человеческой натуре, а потому и наиболее стабильной, то вовсе не имею в виду похвалу феодализму. Я просто (с грустью) констатирую некий объективный факт. Как если бы я сказал, что хаос есть наиболее стабильное состояние любой замкнутой системы. Это просто другая формулировка Второго закона термодинамики, но никак не похвала ему. Я, лично, предпочитаю жизнь, самый антиэнтропийный из всех процессов. В мире полным-полно неприятных, но притом вполне непреложных истин. Например, я убежден, что знаменитые Десять заповедей явно не предназначены для Хомо сапиенс. Это грустно, ибо гарантирует нам всем века и века общемировой безнравственности, но от факта не уйдешь: не заложены эти заповеди в наш геном, а значит, безволосая обезьяна, вставшая на ноги, всегда будет склонна убивать, воровать, прелюбосовершать, — каждый раз, когда обнаружится трещина в ее воспитании.

«…потому что Арата тогда был молод, не умел ненавидеть и считал, что одной лишь свободы достаточно, чтобы уподобить человека богу…» А что же, черт возьми, нужно, чтобы уподобить даже не человека богу, а хотя бы раба — человеку. Не могу не спросить Вас — одного из тех, кто заставил задуматься меня на эту тему, — как Вы сами отвечали на этот вопрос тогда, и как — сейчас?

Дмитрий. Саратов, Россия — 26.09.04