Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью

А насчет автора того письма, если бы он был моим соседом, Вы бы смогли мне 100 % гарантировать, что он во второй раз не убьет кого-нибудь (он ведь на примере доказал, что он способен убивать)? Гуманность по отношению к преступникам — это хорошо… а как насчет гуманности к жертвам — прошлым и будущим?

Daniel Haikis. New York, USA — 27.03.03

На 100 % гарантировать нельзя даже то, что ВЫ никого не убьете. Вывод?

Если смертную казнь Вы считаете абсолютно неприемлемой, то какое тогда наказание, по Вашему мнению, приемлемо для негодяя, убившего ребенка или надругавшегося над женщиной?

Максим Воршев. Москва, Россия — 12.03.03

Видите ли, я вообще не верю в осмысленность самого понятия «наказание». Наказание реализуется в одном-единственном случае: когда преступник осознал свою «гадскость» и возненавидел себя всей душой. Все остальное же не наказание, а просто разные виды мщения, — вполне бессмысленные, потому что мстим мы всегда не преступнику (преступник остался в прошлом, он уже и сам себя не помнит), а — как правило — жалкому, обгадившемуся со страху, дрожащему кусочку плоти, в котором ничего уже нет от того злобного клыкастого зверя, который некогда мучил, терзал и убивал. Наказывая, мы мстим не убийце-насильнику-хищнику, а совсем другому существу, вызывающему уже не ненависть, а жалость и омерзение. Поэтому не о наказании должна идти речь, а об изоляции от мира нормальных людей. Это особенно правильно и рационально, когда зверь в преступнике есть его психическая суть, способная утихнуть, затаиться, но никогда не исчезающая вовсе.

Я работаю в Управлении по наркотикам и в последнее время возникают ситуации, когда наказать зло (впрочем, это не главное — главное обезопасить от будущего зла других), мы вынуждены задуматься об использовании методов, о которых в ХВВ Вами словами Римайера было сказано довольно-таки резко. У меня вопрос — если я твердо уверен в том, что мои действия спасут не одного человека, могу ли я преступить закон, который призван охранять, преступлю даже общепринятую мораль и сделаю (доброе?) дело и кого-то спасу. Хотелось бы знать, как поступили бы лично Вы.

Александр. Владивосток, Россия — 02.07.00

Я твердо знаю одно: первая обязанность сотрудника (любых) правоохранительных органов — предельно точное соблюдение духа и буквы закона. Причем, если между духом и буквой наблюдается противоречие, выбор должно делать в пользу буквы. Это — ЕДИНСТВЕННАЯ возможность сохранить законность в стране. Любые отклонения от этого принципа чреваты такими искажениями и злоупотреблениями, для которых нет и не может быть нравственных оправданий. Ваша высшая нравственность — в соблюдении законов. А вот я — другое дело. Я — лицо частное, а потому могу себе позволить делать выбор в пользу духа закона, даже в ущерб букве. Правда (к счастью), такая возможность предоставляется мне очень и очень редко.

О человечестве

О РЕЛИГИИ

Религиозный ли Вы человек, и какой конфессии?

kaboom. Москва, Россия — 23.07.98

Я нерелигиозен — в той степени, в какой это доступ но обыкновенному рационально мыслящему и не слишком эмоциональному человеку.

Верите ли Вы в существование некоего высшего существа (или существ), некоего высшего разума, некой идеи Абсолюта, Бога, как говорят верующие (назвать можно по-разному) или нет? Верите ли Вы, что после смерти еще что-то есть? Или просто небытие (из него приходим и потом в него же возвращаемся)?

Виктор Букин. Мурманск, Россия — 23.09.98