Интервью с магом

– Да, история очень скверная, – констатировал мой бывший. – Я даже сразу не могу сказать, что следует предпринять. Однако я тебя не брошу, Катя. И девочку тоже. Только не говори больше, прошу тебя, что она моя дочка! Потому что Леночка не поймет!

Леночка-то, оказывается, без чувства юмора! А ведь мой бывший уверял раньше, что в женщине эротичнее всего ирония. И в итоге женился на мещанке и крокодильше. Да, чтобы понести наказание за грехи, вовсе не надо умирать и перевоплощаться в улитку, нужно всего лишь повторно связать себя брачными узами!

– Мне кажется, твою историю следует предать огласке, – заявил мой бывший. – Тогда козыри окажутся в твоих руках, Катя. И даже такая могущественная дама, как Роксана Петрухина, не посмеет причинить тебе вред. Я поговорю с генеральным продюсером, мы что-нибудь придумаем!

Если мой бывший уверял, что придумает что-нибудь, это значило: он непременно найдет выход из, казалось бы, безвыходной ситуации. Перестать бояться, перейти в наступление и первой нанести удар – так и надо действовать! Жаль, конечно, Калечку, но своя рубашка ближе к телу. Да и Машу только так можно спасти и от Роксаны, и от Сальвадора. Во всяком случае, попытаться...

Мой бывший провел меня в комнату для гостей и на прощание даже целомудренно поцеловал – в лоб! Видела бы это его Леночка!

Глава 34

Спала я на удивление хорошо – видимо, сказывалась усталость. Если что-то и снилось, то в мозгу не отпечаталось. Кошмары меня не терзали, я не просыпалась в поту и с криком на устах.

Когда же я открыла глаза, услышала приглушенные голоса, весьма, надо сказать, раздраженные. Вернее, в основном один голос – визгливый женский, с подвываниями. Я покинула комнату для гостей и, ступая босиком по паркету, подошла к двери кухни, где вели беседу мой бывший и его нынешняя.

– Это исключено! Ты понимаешь, Зюзик? – вещала Леночка. – Подумай обо мне, подумай о своей дочери, подумай о нашем будущем малыше! Эта особа вовлечет тебя в криминальную историю! Вернее, уже вовлекла! Я же знаю, что на самом деле ей нужен ты! Эта неудачница никак не смирится с тем, что потеряла тебя, Зюзик!

Мне так захотелось надавать гадине пощечин, но нельзя же бить беременную! Дверь кухни раскрылась, и я лицезрела Леночку. Та, смерив меня холодным взглядом, фыркнула и, ничего не сказав, продефилировала мимо.

– Если у вас из-за нас проблемы... – начала я, а мой бывший, почесывая свою интеллектуальную лысину, обронил:

– Катя, ты же понимаешь, что Леночка сейчас сама не своя...

– Конечно, понимаю, – поддакнула я. – Гормональная перестройка, приступы психоза, легкая степень олигофрении… Такое бывает, Зюзик!

Маша все еще спала. Я присела на диван и погладила девочку по волосам. Она перевернулась, приоткрыла один глаз и сказала:

– Доброе утро, мамочка!

– Мы же договорились: что ты будешь называть меня так, когда все закончится! – отдернув руку, заявила я.

А Маша вскочила на ноги и улыбнулась.

– Но ведь все уже закончилось! Твой бывший – клевый мужик! Я его по телику видела! Правда, программа у него нудная, там все говорят, говорят… А вот Леночка – еще та стерва!

– Маша! – призвала я девочку к порядку, хотя сама была такого же мнения.

Маша обняла меня и сказала:

– А что здесь такого, мамочка? Стерва она и есть стерва. Думаешь, я не слышала, как она все утро пилила твоего Зюзика? Хотела, чтобы он от нас немедленно избавился!

Оказывается, Маша все слышала. Что поделать, детский дом заставил ее рано повзрослеть.

Мой бывший пригласил нас к завтраку. У Леночки неожиданно «разыгралась ужасная мигрень», поэтому она находилась в спальне. Так было даже лучше – не требовалось улыбаться мерзкой особе.

– Сегодня же попытаюсь все решить, – пообещал, допивая кофе, мой бывший. – Это в наших общих интересах, Катя. Скажу честно, Леночка далеко не в восторге от того, что ты и Маша поселились у нас. Однако она – отзывчивый и редкостной доброты человек. Ее тоже можно понять: у нас маленький ребенок, Леночка снова беременна...

Я ничего не сказала, хотя и хотела поинтересоваться, ведет ли мой бывший речь в самом деле о своей Леночке, когда произносит слова «отзывчивый и редкостной доброты человек». Или, быть может, говорит о матери Терезе или принцессе Диане?

Я заела злобу румяным тостом и запила томатным соком. Мой бывший поцеловал меня в лоб, потрепал Машу по голове и сказал, взглянув на часы:

– Мне пора. Генеральный готов уделить мне четверть часа. Будет сложно уговорить его дать твою историю в эфир, но я справлюсь.

Я не сомневалась в том, что мой бывший исполнит свое обещание. Все же он на телевидении далеко не самый последний человек. К нему прислушиваются, его ценят, им дорожат. Да и моя история уж слишком лакомая, чтобы отказываться от нее. А откажутся, так позвоню в бульварную прессу, там уж точно не скажут «нет».

– Красотища-то какая! – воскликнула Маша, застыв около панорамного окна в зимнем саду. Оттуда можно было обозревать столицу в радиусе десяти километров. – Мамочка, а у тебя тоже такая хата?

Заметив, что я поморщилась, Маша вздохнула и, сунув в рот шоколадный батончик, сказала: