Интервью с ректором

– А что ты делаешь на выходных, Эрналия? – Честер вновь обратился ко мне с широкой ухмылкой.

Я взяла себя в руки – так нахально на свидание меня еще никто не звал! – и ответила:

– Выходные у меня плотно расписаны.

Идти на свидание с Чесом? Ну уж нет. Во-первых, я себе дала зарок: никаких отношений во время учебы. Особенно в ВАКе. А во-вторых, бабушка уже множество раз повторяла, что мне не стоит тратить время на парней, ведь она уже выбрала выгодную партию. Имя «счастливчика» не называлось, потому я не особо переживала на сей счет.

Решать проблемы по мере поступления, так я решила.

– А будни?

– Будни тоже, – вежливо ответила я.

– Что, совсем-совсем нет свободного времени? – казалось, парень даже не обиделся. Только хитро сощурился.

– Совершенно, – подтвердила я.

– Думаю, я найду решение проблемы. – Честер еще раз подмигнул и, захватив свой поднос, направился к друзьям. Те и внимания не обратили на то, с кем он сидел.

– Проблемы, – фыркнула я. – Никакой проблемы я не вижу.

– Проблемы начнутся, когда он и правда найдет решение, – хихикнула Нира. – Так как у тебя с рисунком?

– Рисунком?

– У нас первой парой современный рисунок. Тоже Скихс преподает. И на этой дисциплине он по-особенному лютует.

Почему он лютует по-особенному, я поняла уже на паре. В кабинете нас ждало семнадцать мольбертов по количеству студентов в группе. Скихс же завис в самом центре аудитории недовольным коршуном.

– Вы ничего не понимаете в современном искусстве, – талдычил мужчина лет пятидесяти. – Мне нужны ваши тайные желания, излитые на бумагу. Ваши эмоции, в конце концов.

Нира тихо хихикнула за соседним мольбертом. Согласна, лысый преподаватель в меховом жилете смотрелся потешно. Особенно когда говорил о каких-то уж очень возвышенных вещах.

– Я бы на вашем месте так не радовался, студентка Эшли. Может, вы и хороши в классическом рисунке, но явно не в современном.

Фирс вообще сидел и что-то строчил в своем блокноте, не обращая на профессора никакого внимания. Я же думала о том, что делать. Верхом моего художественного ремесла был рисунок домика в подарок бабушке на Первый день. Тринадцать лет назад. Когда мне было пять.

– А теперь возьмите краски и покажите, на что вы способны!

Я с сомнением потрогала кисть. Вроде не кусается. Осторожно макнула ее в темно-коричневую краску и прочертила на холсте полоску, это будет землей. Для того чтобы нарисовать дом, использовала темно-серую. Но рука подвела, и ровные линии вышли слишком кривыми. Я даже язык от усердия прикусила, но исправить нарисованное никак не выходило. Следующим элементом картины стало солнце, вот только получилось оно грязно-желтого цвета, слишком плохо я промыла кисть.

Художник во мне умер, судя по всему, так и не родившись, а потому получалась откровенная дрянь. Чтобы хоть как-то сгладить впечатление, я попыталась нарисовать деревья. К этому моменту солнце начало течь. Натурально вниз к холсту, из-за чего на картине тут же появились дурацкие грязно-желтые разводы. Попыталась избавиться от последствий белой краской, но сделала только хуже.

На холсте изображалась грязная клякса, никак не походящая на мои «тайные желания». Разве что на скрытые эмоции.

– Отлично! Прекрасно! Удивительно! – раздалось за спиной, отчего я вздрогнула и поставила еще один мазок неопознанного цвета. – Сразу видно, что у вас есть талант, студентка Браунс.

Это он мне говорит? Серьезно? Может, он меня с кем-то перепутал?

Но нет, махнув рукой, он развернул мольберт к остальным студентам, стоящим кругом, и продемонстрировал мои труды. Я залилась краской. И в прямом, и в переносном смысле.

– Вы только посмотрите, какие линии! – восхищался профессор Скихс. – Какая уверенная рука!..

Я с сомнением покосилась на руку, в которой все еще была зажата кисть.

– Какой необычный мазок!

Очень уж мне захотелось пошутить про мазок, но я сдержалась.

– Начисляю вам десять баллов, Браунс! Вы единственная, кто понял, в чем заключается задание.

Серьезно? Или это какая-то шутка?

Я спешно осмотрела лица одногруппников. По ним сложно было судить. Фирс, судя по всему, так и не приступил к своему рисунку, все строчил в блокноте. Остальные же, судя по развернутым одним взмахом преподавательской руки мольбертам, пытались изобразить что-то по-настоящему годное. Кто-то рисовал фрукты и овощи, кто-то пытался порадовать неплохими портретами. Нира вообще нарисовала свой сегодняшний завтрак. Причем так натурально, что, казалось, протяни руку – и потрогаешь горячий бекон.

В общем, на мой взгляд, все они действительно пытались, я же создала настоящую мазню.

– Фирс, а что изобразили вы, позвольте полюбопытствовать? – Скихс коршуном переметнулся к его мольберту.

– Мои потаенные желания и эмоции ничто по сравнению с миром, в котором мы обитаем, – нашелся парень, закрывая блокнот и невинно смотря на профессора.

– Хм, как глубоко… – философски изрек Скихс. – Вам тоже десять баллов.

Нира беззлобно фыркнула.

Прозвенел звонок.

– Что это было? – в образовавшейся тишине спросила я, когда за преподавателем закрылась дверь.