Интервью с… семью гномами

— Мне, кажется, Рита на меня сильно обиделась, за мое непростительное поведение в конюшне, поэтому выдумывает всякие гадости.

Рита собиралась возмутиться, но не успела.

— И что же она выдумала, что не совпало с действительностью? — без эмоционально поинтересовался Сергей.

— Ну, пока все совпадает — подтвердил Илья Кириллович.

В ожидании Волкова наступила затяжная пауза в расспросах и расследованиях. Рита посматривала на Николая и незаметно для себя засомневалась в своей категоричности. Мужчина потерял триумфальную ухмылку, успокоился. Уверенный рассказ стал поводом усомниться в большом преступлении против Михаила Львовича.

— Слушайте, — запинающимся голосом оживился Жорж — тут такие страсти. Я вообще… я в шоке… Люся… Ленка… прикинь мы собрали толпу неадекватных…

— Да, помолчи ты — железным голосом приказала Люсьена. — Допился. Завтра извиняться будешь.

— Перед кем? Перед убийцами, маньяками, любовниками, обманщиками? Вот кто эти люди? Да им вообще шкафы открывать нельзя. У них там по сто скелетов спрятано. Или у них нет шкафов? У них гардеробные комнаты с мумиями.

— Что ты несешь? Алкаш проклятый.

— А то, что я про каждого из них знаю. Каждый не тот, кем себя представляет. Я бы вас всех… всех… каждого на чистую воду вывел…

— Молчи!

— Они людям жить не дают…

— Жорж…

— Элита общества… Это элита общества? Я бы вас всех… но боюсь меня ножичком… тюк… в темном углу… и все… нету больше меня…

— Да, замолчи ты! — Люсьена грубо дернула Жоржа за руку. Он дернулся и притих. — Извините его. Он пьян. Завтра ему будет стыдно.

— А мне очень интересно стало — признался Кузнецов и пересел к Жоржу на диван. — Я так понимаю, вы свидетельские показания даете. Продолжайте.

Но как не пытался Илья Кириллович разговорить его, Жорж не подавал признаков бодрствования. Он похрапывал пьяным сном.

— Не слушайте его — защитилась за напарника Люсьена — он, когда выпьет, постоянно пьяную чушь несет. А вы, наверное, заметили, что выпить он не против. Завтра и не вспомнит, о чем говорил.

— Завтра я жду его — он указал негнущимся пальцем в Жоржа — жду в отделении. Трезвого и разговорчивого.

Волков вернулся в компании девушек-понятых и передал бумаги начальнику. Кузнецов поперелистывал и показал Сергею:

— Что это?

— Это копия отчета в налоговую. За прошлый год. Не понимаю. Зачем он привез его тебе? — спросил Сергей у Николая.

— Я не знаю — раздраженно выкрикнул Николай. — Привез и привез. Я их просто собрал со стола, и мы расстались. Больше я Михаила Львовича не видел. Я думал, он уехал домой. Он собирался.

— Так все же, что это за документ?

— Прошлогодний отчет — недоумевал Сергей.

— И что никакого криминала? — поинтересовался Волков, ничего не понимающий в бухгалтерских и налоговых отчетах.

— Был бы криминал, нашей фирме грозил бы штраф. — Сергей пожал плечами. — Налоговая не прощает ошибки.

— Из-за прошлогодних отчетов не лезут в петлю — добавил Николай. — Я вам говорю, Рита на меня взъелась. А вы верите ей.

Зря он конечно вспомнил о Рите. Тем более все и так заметили, что Рита взъелась, а сам Николай пытается ее принизить. Вот только эмоции Риты были оправданы поступками, а поступки Николая безоправдательны. Он как будто пытался переключить всеобщее негодование на девушку, принципиально не замечая, что у нее появился мужественный защитник. Иван держался из последних сил. И если бы не два представителя закона — Кузнецов и Волков — то давно бы поставил Николая на место, применив силу. Уж слишком часто он стал задевать Маргариту. Непозволительно часто. Мало того, что душил ее, собирался убить, так еще и позволяет себе насмехаться и обесценивать ее слова. Это задевало его до глубины души. Никто не имел право относиться к его подруге с неуважением. И очень хотелось поставить наглого и самоуверенного Николая на его законное место: придавить к полу, чуть ближе к плинтусу. Но бдительные полицейские не позволят ему преподать урок вежливости и развить уважение. Рита тоже удивляла своей добротой, но это увеличивало притягательную силу, завладевшую им полностью и бесповоротно. А ее великодушие — «Я не буду заявлять на Николая» — придавало больше обаяния и привлекательности.

Иван сам не понимал, когда позволил чувству закрасться в сердце и всколыхнуть душу. А может он не позволял, но и не препятствовал. Но скорей всего, чувство симпатии не интересовалось его личным мнением, а само прорвалось в сознание и захватило все нервные окончания. Начиная от глаз, перед которыми, как видение стояла Рита, будоражило мысли, в которых без этой девушки не двигалось время. Спускалось в грудь, расползалось сладкой карамелью в сердце, растекалось и перебиралось ниже. Ниже, наполняя желанием.

Его романтичные размышления прервала Валерия. Она наклонила голову и, наслаждаясь своей силой в данной ситуации, как бы выпячивая вперед месть, заявила: