Интервью с… семью гномами

Поцелуй был горький. Настолько горький, что глаза наполнились слезами. Она попыталась высвободиться из его объятий. Уперлась кулаками ему в грудь. Кажется, она уже проигрывает в этой борьбе. Он понимал, что сладкого продолжения поцелуя не будет. Не будет ночи, проведенной вместе. Не будет солнечного утра и пробуждения в одной кровати, под тонкой простыню, нагишом. Не будет нежных прикосновений к незагорелой коже груди. Не будет веселых объятий в бассейне, под струями падающей воды. Не будет поцелуев в тени деревьев, на корабле и в летнем кафе. Не будет удовольствия, которое он мечтал получить с ней.

— Мне очень жаль, что у нас не получилась любовь. А я мечтал о тебе. Признайся, я тебе нравлюсь?

— Мне очень горько, что это ты.

— Что я? Говори — нежно потребовал он.

— Что ты убийца.

— Ужасно слышать это от тебя — честно признался он. — Я собирался сам пойти в полицию.

— Ты пойдешь в полицию?

Рита искренне надеялась, что он не возразит.

— Нет. — Он возразил и пояснил — сначала во мне бурлила ненависть. Я строил планы, чтобы отомстить. Потом я отомстил и решил сдаться, но каждый день на свободе — это искушение, а оставаться ненаказанным — это бесовское наваждение. Чем больше времени проходило после мести, тем больше я хотел остаться на свободе. Я стал привыкать к своему положению. Свобода, она такая соблазнительная. Риточка, не плач. Вытри слезы — он не отпускал ее. Одной рукой прижимал к себе, второй вытер слезы.

— Я думала, — всхлипнула она — что профессора убил его пациент. Я была уверенна, что убийство из-за профессии Петра Григорьевича. А потом надеялась, что его убил Николай. Он ведь и так уже убийца.

Он прижался губами к ее уху и с нежной интимностью проговорил:

— Ты всех подозревала. Рита, мне кажется ты своим рвением к расследованию, перешла дорогу многим. С каждой минутой в этом отеле увеличивается количество людей, желающих скинуть тебя с балкона.

— Ты собираешься скинуть меня с балкона? — она попыталась высвободиться, но тщетно.

— Ты сама упадешь. Мы уходим смотреть картину в моем номере. Я закажу бутылку шампанского. От перебора алкоголя случится этот ужасный несчастный случай.

— Тебе никто не поверит.

Он сильнее прижал ее к себе, так что казалось, ребра треснули.

— Я буду кричать.

— Мне терять уже нечего. Я не пожалею никого.

Металлические стружки во взгляде раскалились. Он резал душу. От смешливого взгляда не осталось и воспоминания. Рита знала, что стоит ей прикрыть глаза и приятные воспоминания испарятся, она забудет навсегда приятные ощущения и останется только ненависть, полыхающая огнем в глазах Ивана. Да, что там думать, он весь горит ненавистью. Дикой ненавистью. Такой, которую нельзя потушить. Она сжирала на своем пути логику и ум.

Вокруг них возобновилась суета. Жорж взял микрофон и хихикнул, поглядывая на обнимающихся:

— Не смотря на быстро развивающиеся романтичные отношения, мы продолжим награждать. Следующий наш номинант…

Он нырнул взглядом в записки, но Рита его уже не слышала, она искала возможности и пути к спасению.

Все складывалось легко для Ивана, что не сказать о Рите — путь к боковой двери оказался свободным. Иван, сладко улыбаясь, потянул ее к выходу.

— Помогите — крикнула она.

Но громкий голос Жоржа, усиленный динамиками от микрофона, заглушил ее просьбу. Никому не было дела до парочки влюбленных, уединившихся от глаз остальных отдыхающих.

Но Рита не собиралась сдаваться, зная наперед, что проиграет. Она дергалась в его объятиях, как птица, пытаясь упорхнуть. Но хищник оказался безжалостен. Иван протащил ее по безлюдному коридору, затащил в лифт, придавил всем телом к стене. Нажал на кнопку пятого этажа. Она чувствовала спиной ледяную стену кабинки, как будто они поднимались не в лифте, а в морозильной камере. Мелкие осколки мороза прошлись по коже. Медленно поднялись к голове и запустили острые руки в мысли. Ее зазнобило так, что передернуло. Холод сменил резкий прилив жара. Он обжог мысли и помчался в обратную сторону, откуда пришел мороз. Да так, что стена лифта показалась раскаленной.

— Остановись — просила Рита, понимая, что бесполезно тянет время.

Иван угрюмо молчал. Тяжело дышал. Видимо борьба с девушкой тяжело сказывалась на физическом самочувствии. Но Рита надеялась достучаться до души:

— Ты же не убийца.

Он фыркнул.

— Месть. Она во всем виновата. Она двигала тобой. Ты не виноват. Ты отомстил. Теперь ты можешь быть спокоен.

— Я и был спокоен, когда отомстил Петру Григорьевичу и Марии. Но ты влезла. Чуть не застала меня на месте преступления. Пришлось тебя душить. Но ты юркая. Теперь я тебя крепко держу. Чувствуешь?

— Да. Ты специально подкинул мне дневник Марии? Хотел пустить меня по ложному следу?

— Хотел заполнить твое свободное время. Благодаря Кузнецову у тебя его было много, и ты пускала его в опасное русло.

— Я пыталась найти зацепку, приближающую меня к разгадке или натолкнувшее на имя убийцы, но ничего не находила. Какая-то пустая трата времени. Какой-то заколдованный дневник.