Интервью с Владимиром Путиным

О. С.: Я хочу немного поговорить о Сноудене. В 2012 году, довольно давно по отношению к сегодняшнему дню, вы говорили, что у вас хорошие отношения с Бушем. Полагаю, что то же можно сказать и об Обаме. Вы сотрудничали с ним по Сирии. Вы сотрудничали с ним по Ирану. Никаких разногласий не было. Я не припомню ничего излишне эмоционального в ваших отношениях с Соединенными Штатами. И вдруг ни с того ни с сего вы предоставляет убежище Эдварду Сноудену в 2013 году.

В. П.: Не совсем так. У нас отношения в целом омрачались поддержкой Соединенными Штатами террористических формирований на Кавказе в Чечне. Это всегда было проблемой в наших двусторонних отношениях. Я встречался не только с президентом, с представителями конгресса мы тоже говорили на этот счет. Все на словах нас поддерживали. Но на практике мы этого не видели, а видели как раз совершенно противоположное. Потом отношения еще больше осложнились в связи с событиями в Ираке.

Были и некоторые другие вещи, которые нас беспокоили. Ну, например, односторонний выход Соединенных Штатов из Договора о противоракетной обороне.

О. С.: Но это было во времена Буша, а теперь пришел Обама.

В. П.: Да, но все равно это оставалось в контексте отношений. Но, действительно, после того, как мы предоставили убежище господину Сноудену, это тоже не способствовало улучшению наших отношений, а, скорее, наоборот, осложнило их.

О. С.: Я хочу вернуться назад. Мы знаем, что Буш поддержал агрессию Грузии в 2008 году[38].

В. П.: Да, но не совсем. И да и нет. Просто мы удивились, что действия, агрессивные действия президента Саакашвили не только были поддержаны. Там старались перевернуть все с ног на голову, старались представить дело так, как будто это Россия проявила агрессию. Хотя было очевидно, что это Саакашвили принял такое решение[39]. Более того, он сказал об этом публично, по телевидению выступил. Это просто потрясающе, как можно все вывернуть наизнанку. И еще пытались обвинить в этих событиях Россию. Так что и без Сноудена много было проблем в наших двусторонних отношениях. Ну конечно, когда возникла проблема Сноудена, это дополнительно осложнило наши двусторонние отношения.

О. С.: Но можно сказать, что после того, как Россия заняла жесткую позицию в отношении Саакашвили — очень жесткую позицию и, так сказать, провела красную линию в Грузии, — на тот момент не было никаких новых конфликтов вокруг ситуации с Грузией. На мой взгляд, Обама принял эти условия.

В. П.: Ну, во-первых, я бы завершил по Грузии. Мы ведь в отношении этих непризнанных республик вели себя в высшей степени аккуратно. И я лично, будучи президентом России, ни разу не встречался с лидерами этих двух непризнанных республик. И в личных контактах с президентом Саакашвили я много раз говорил: мы будем способствовать тому, чтобы Грузия восстановила свою территориальную целостность, но вы должны сами исходить из реалий и понимать, что эта проблема возникла не вчера и не сегодня. Напряженные отношения между грузинами, между абхазами, между южноосетинами — они имеют глубокие исторические корни, и еще после Первой мировой войны, после так называемой Октябрьской социалистической революции, тогда уже Грузия объявила о том, что она хочет быть независимым государством, а та же Абхазия объявила, что хочет оставаться в составе России. И в то время, в 1919 году, грузинские войска уже предпринимали две карательные операции в отношении этих территорий. Все это в исторической памяти народа, и с этим надо было что-то делать. Надо было завоевать доверие этих людей, если лидеры Грузии хотели жить в составе общего государства.

О. С.: Повторю, я не помню каких-либо серьезных, громких столкновений между Обамой и вами до истории со Сноуденом…