Интервью сына века

Само собой, я не подготовился. Когда обедаешь с Бернаром Франком, работать противопоказано. Лень входит в меню ресторана «Средиземное море» — очаровательного рыбного ресторанчика на площади Одеон, куда частенько захаживал Орсон Уэллс, когда жил на улице Конде. Заведение, носящее такое название, само по себе взывает к беспечности. Хм! Интересно, я никогда раньше не замечал: ведь где обеспеченность, там и беспечность. В общем, приготовьтесь к отступлениям такого рода на протяжении всей беседы. Обед в обществе крупнейшего во Франции специалиста по двусмысленности не проходит даром: вы заражаетесь.

Случись это несколько лет назад, мы могли бы встретиться в баре отеля «Королевский мост»[2]: но, увы, вот уже несколько лет, как он закрыт.

Ф. Б. Дорогой Бернар, не кажется ли вам, что нам следует составить петицию, чтобы снова открыли бар «Пон-Руаяль»?

Б. Ф. Совершенно с вами согласен, за хорошие вещи надо бороться. Где я должен подписаться?

Собственно говоря, Бернар Франк всегда был ангажированным писателем. Сартр не ошибся, когда позвал его к себе в журнал «Тан модерн»: Франк взял на мушку «гусаров»[3] после того, как сам же их придумал. Это был более широкий жест, чем выставить его на улицу (руками Жана Ко[4]) за то, что он посмеялся над основоположником экзистенциализма в своем романе «Крысы». Ну да ладно! Это старая история, и поминать о ней как-то не принято. И еще: отправляясь обедать с Бернаром Франком, я дал себе обещание ни словом не упоминать о Жане д’Ормессоне. Это будет весьма непросто.

Ф. Б. Как там Франсуаза Саган[5] после операции на бедре?

Б. Ф. Неплохо. Правда, я не видел ее уже три недели.

Минутная пауза. Издательство «Фламмарион» только что выпустило в одном томе полное собрание сочинений Бернара Франка. Франсуаза Саган удостоилась попасть в серию «Букен» издательства Роббер Лаффон[6] в 1993-м. Представляю себе двух счастливых литераторов в старинном нормандском доме, который Франсуаза выиграла в казино в Трувиле[7]. Франк задиристо дразнится: «У тебя, может, и есть твой Ги Шёллер[8], а меня зато издал Рафаэль Сорен[9]! На-на-на-на!»

Б. Ф. А кстати, кто оплатит счет?

Ф. Б. «Фигаро».

Б. Ф. Мм! Отлично.

Он поворачивается и ищет метрдотеля.

Б. Ф. Бутылку «Шато терре-гро-кайу» 1994 года, пожалуйста. Даже если это плохой год.

Заглядываю в меню: бутылка стоит 225 франков. Не самое дорогое вино, но надо будет как-то потихоньку, уходя, прихватить счет с собой.

За что мы так любим Бернара Франка? За то, что он умеет выбирать вино? За то, что его инициалы совпадают с «Банк де Франс»? Вовсе нет! Просто он «последний из могикан». Этот беззаботный кладезь знаний и культуры всю жизнь был занят тем, что, борясь со скукой, оттачивал фразы. Его книги только кажутся ленивыми: Бернар Франк — это стахановец прессы, трудолюбивый бездельник, вечно занятой лентяй, а заодно величайший из живых французских классиков после смерти Антуана Блондена[10]. Уже одно то, что я сижу с ним за одним столом, гарантирует мне упоминание в его биографии, которая будет написана Пьером Ассулином[11] (и выйдет в 2018-м в издательстве «Плон»), в его дневнике (который выйдет в 2025-м в издательстве «Фламмарион») и в Энциклопедии французской литературы ХХ века Фребура и Неоффа (которая выйдет в 2047-м в издательстве «Альбен Мишель»). Можно даже малость перефразировать декартовскую фразу: я обедаю с Бернаром Франком — значит, я существую.

Ф. Б. Предлагаю совершить подвиг: продержаться в течение всего обеда и ни разу не упомянуть Жана д’Ормессона.

Б. Ф. Вы уже нарушили.

Ну, он силен! А я — горе-интервьюер. Что на моем месте спросил бы у него Трумен Капоте? Мне выпала удача общаться с культурным человеком ХХ века, а я не решаюсь задать ему самые важные вопросы. Боится ли он смерти? Зачем мир так устроен? Зачем мы живем? Что лучше делать — книги или детей? Читать — это то же самое, что писать? Писать — значит жить? Значит ли это, что читать — значит жить? Читал ли он Жана Эшноза?

Б. Ф. Да, читал. Недурно написано.

Ф. Б. А Кристин Анго? Она, как и вы, пишет «автофикшн», то бишь романы от первого лица…

Б. Ф. На вручении премии «Декабрь» я голосовал не за нее. Уэльбек — другое дело, но сейчас я не про него. Я читал «Субъект Анго» в карманном издании. Что касается «Инцеста», то мне его прислали накануне вручения премии, заказным пакетом с курьером. Пришлось расписаться, что книга действительно дошла. Потом пришлось ее читать, заметьте, накануне вручения! Должен вам сказать, это совсем даже неплохо. Она гиперчувствительна.

Ф. Б. На мой взгляд, она слишком претенциозна.

Б. Ф. Претенциозность — это хорошо. Я тоже был с претензией, когда издавал «Всеобщую географию».

Он высасывает из раковин моллюсков, политых белым бургундским. Тарелки сделаны в 1960-м по рисункам Жана Кокто.

Ф. Б. Вы в курсе, что Кокто выходит в «Плеяде»[12]?

Б. Ф. Конечно! Почему бы нет? Этому мастеру на все руки не хватало организованности, так что «Плеяды» как раз для него.