Интервью… в тумане

— И я действительно испугалась. А вдруг этот мужик, который за ней следил, видел, как мы заходили в дом к бабке. Весь план какой-то корявый получался. И денег нет и в тюрьму легко загреметь.

— У вас же картины… разве они не приносили вам денег? — напомнил Сергей.

— Картины? — усмехнулся Иван и захохотал. — Вы их видели?

— Была возможность…

— Это же мазня.

— Ни-че-го ты не понимаешь — выкрикнула Марьяна. От злости у неё вспотели руки и горело лицо. Своё творение она готова защищать с пеной у рта. — Неуч.

Эти двое должны были сожрать друг друга, но им не хватало смелости сделать это при свидетелях.

— Мазня — настаивал Иван, — а она нафиг никому не нужна.

— Нужна — протестовала она. Чуть успокоившись, пояснила — когда отец финансировал выставки, все покупалось.

— Да, твой отец все и покупал, а мать прятала на чердаке.

— Врешь — снова взбесилась Марьяна и кинулась на мужа. Схватила за футболку на груди и потянула вверх. — Говори это правда? Говори!

— Да! — выкрикнул он ей в лицо, и она обмякла.

Кузнецов смог её оттащить на место. Она пыхтела, приходила в себя. Это было самое страшное горе в её жизни — осознать, что то, что ты любишь, больше никому не нравится.

Что-то все время отвлекало Сергея и он, наконец, вспомнил. Спросил:

— Домработница не слышала ваш разговор с отцом с самого начала, но услышала такую фразу: «Если бы не Лизка, не было бы у тебя внуков». Вы можете это объяснить? Я не могу понять, во-первых, если Виктор Иванович удочерил Лизу, и речь шла о внуках, значит у неё есть дети? во-вторых, у него все-таки есть внучка Рита.

— Нет и нет — стукнула она ладонью по столу. — Не угадали.

— Поясните — потребовал Кузнецов.

— А с удовольствием.

Действительно она наслаждалась реакцией на каждое слово. Рита медленно увядала. Сергей был возмущен. Да и следователя она смогла удивить, хоть была уверенна, подобного рода человечество не поддается эмоциональным скачкам. Она рассказывала то, о чем не говорил Иван. Да он этого и не знал.

— Не помню, когда отцу это говорила. Наверное в очередной скандал. Мы часто ругались, а я в порыве ярости себя не контролирую. Характер у отца был не сладкий. Он терроризировал нас всех: и меня, и мать, и брата. Я сначала жалела, что Лёша ушел, а потом поняла, так даже и лучше. Я одна у родителей. Они долго ругались. Мужики в семье горячие. Гордые. Когда Лёшка стукнул дверью, отец запретил нам с ним общаться. Он думал, тот на коленях приползет прощение просить. И он ему все выскажет, отчитает как семилетнего мальчишку, а потом простит, по голове погладит. А Лёшка возьми и тоже взбрыкни. Неверное он их возненавидел за обман. Мать потом винила отца, что раньше все не рассказали. А отец если уж чего решил, то стоит на своем, и экскаватором не сдвинешь. Он и со мной так же поступил. Пилил-пилил пока я сама не ушла. Видите ли жених мой не понравился. Так не ему же жить с ним. Главное чтоб мне нравился. Я конечно миллион раз пожалела. Раньше он финансировал мои выставки. Краски, масла, холсты покупал. И в один момент это все закончилось. Я посидела полгода на накоплениях, а потом к нему поползла. Просила. Умоляла. Требовала. А он стоит на своем. Сказал, раз ушла с мужиком, то пусть мужик меня и содержит. Мамка втихую от отца деньги высылала, но он и её поймал. Запретил. А потом ещё хуже стало. Когда он узнал, что я родила в семнадцать лет.

— А как же вы это скрыли?

— Они думали, что на меня Москва так влияет и отправили меня учиться в Тмутаракань. Художественная школа Задрюпинска. Зато туда приезжал Шагал — последние слова она сказала с иронией разбавленной ненавистью. — Но он же там не остался. А мне пофиг где учиться было, я талант. У меня учились. В общем, я там родила, а ребеночка в роддоме оставила, потому что ребеночек и не человек, а овощ натуральный. — Она повернулась к Лизе, закатила глаза и помотала головой. Вздохнула о своей горькой судьбе и продолжила: — А потом приехала домой. Депрессия. Жуть. Мать почувствовала. Я ей рассказала. Она сама мне сказала, чтоб я бате ничего не говорила. А я и ей-то не собиралась. Просто бутылку коньяка у него сперла и бухнула. По пьяни и выболтала. Только сказала, что ребеночек умер при родах. Мать поверила. Да и я была уверенна, что она померла.

— Удивительная семейка.

— Лет пять назад мать отцу проболталась. А отец возьми и найди её. Выжила. Я даже не верила. Тест ДНК сделала. Действительно мое отродье. Офигеть. За ней бабка какая-то смотрела. В общем, он притащил её домой. Нянек нанял. Лизка иногда на человека была похожа. Вроде понимала что-то. Реагировала. Он её полюбил. Представляете?! Вот это полюбил. Как можно? Я при уме, разговаривать могу, хожу, двигаюсь, себя сама обслуживаю, он меня не любит, а вот этот овощ любит.

Рита легонько провела по шее и заметила:

— Ах вот почему Лиза, увидев кровь, сказала, что это её.

— Отец ей внушил. Он готовил вашу встречу. Вот и внушал дурочке. Но это всё не правда.

— Что не правда?

— Что вы родственницы. Алексей ушел из дома, когда узнал, что он приемный.

Она сделала радостную паузы, дала себе возможность насладиться реакцией.