Интервью… в тумане

— Ну, Тонечка, я на шагомере установила норму пять тысяч шагов, сегодня по министерству уже находила.

— А — протянула Тоня, вспомнив.

— Думаю, дай-ка я быстро все соберу, чтоб они приехали и получили готовый документ.

— Кто? — опять не поняла Тоня. Она как будто отсутствовала. Выискивала нужный документ в папках на компьютере, но он никак не находился. Как же она его сохранила? Нужно по датам посмотреть, тогда точно найдется, даже имя ему создала из букв азбуки абрыкадабры.

— Богатырёв — ответила секретарь. — Я же не хочу, чтоб нас с тобой начали отчитывать. А если премии лишит? Мы же не знаем какой он начальник, вроде не самодур, но не получит вовремя отчет и лишит. Не хочу свою фамилию видеть в списке лишенных премий.

Из всего, что говорила секретарь с нотками обиды и усталости, Тоня услышала самое главное и оживилась.

— А где он?

— Кто? Список? Надеюсь его ещё нет и не будет.

— Нет, Богатырёв где?

— Ещё не появлялся.

— Его нет? — уточнила Тоня и в упор посмотрела на Зинаиду Васильевну.

— Его нет, и премии не будет. Тонечка, вы какая-то сегодня странная… уставшая. Да и плакала.

— Да, я когда из-под стола вылезала, стукнулась. — Тонечка сияла, как будто это был самый счастливый момент её жизни.

— Ах, ну да. Надеюсь, ты так радуешься не из-за улетающей премии.

— Ой, — спохватилась Тоня, вспомнив о работе. Понимая, что Богатырев не мог выкрасть у неё ключи, не мог войти в её кабинет и шарить в сумке, не мог превратиться в подлого человека, обманывающего её, не мог играть на её доверии и всех остальных светлых чувствах, Тоня в одно мгновение забыла о работе. Но то ли в глазах посветлело, то ли глаза сияли так, что нужный документ моментально нашелся, как будто его подсветили фонариком. Тоня открыла его и поставила на печать.

— Мне сказал, что на совещании выше — зашептала тем временем Зинаида Васильевна. — А сам врет.

— Что?

— Нету сегодня никакого совещания. Я общаюсь с секретарем Валечкой, она сказала, что нет совещания. Представляешь, Тонечка. Врет. Отдыхает, наверное. Он же холостой.

— И что? — хватаясь за последнюю надежду, спросила Тоня. Ещё минуту назад она была уверенна, что причалила к берегу счастья, но черная магия слов превратила все в мыльный пузырь.

— Ну, что ты как дите малое. Не понимаешь? Вот ты замужняя, ты же не станешь выдумывать, что поехала на совещание, чтобы отдохнуть с мужем. А он холостой. У неженатых мужиков всё не так как у людей. У них и график другой. А представь, если она замужняя, то им приходится встречаться в рабочее время. Да ещё и на съемных квартирах, на чужих постелях.

Почему-то ещё ни разу не думала, что у Максима Анатольевича может быть жена и дети, любовница, а может и жена и три любовницы. А Зинаида Васильевна в одно мгновение повернула её мысли в правильное логичное русло. Река оказалась бурной, точнее разбушевавшейся, она подмывала берег надежды и ожидания, она подняла муть со дна и несла к водопаду, чтобы сброситься с высоты.

Тоня смотрела на документ и ничего не видела. Фонарик счастья погас. Она машинально поставила подпись, хотя обычно перепроверяла правильность оформления, но сейчас был трагический случай, который перевернул её жизнь. Сомнамбулическими движениями достала диск, всунула все в файл и протянула секретарю.

Она также как Зинаида Васильевна была уверенна, что Богатырев обнимает красивую, стройную, шикарную, роковую брюнетку.

* * *

У Богатырева тем временем действительно было свидание. Не сказать, что приятное, но очень важное. Подобного рода встречи свиданиями называть нельзя.

Максим Анатольевич не отпускал кнопку звонка. За дверью мелодия приглушенно, но настойчиво, требовала проснуться. Но видимо хозяин (пока ещё хозяин) имел богатырский или мертвецкий сон. Но Максим решил нарушить любой из них.

Отъезжая утром от тониного дома, Максим Анатольевич увидел Петра на детской площадке, он пытался спрятаться за зарослями спиреи. Тщетно. Хотя сам этого не понимал. Богатырёв предпринял попытку подойти, но Самойлов чухнул от него, спотыкаясь пьяными ногами. И тогда Максим Анатольевич всего лишь смог крикнуть и грозно предупредить, чтоб и не думал подходить к Тоне ближе, чем на два метра. Веры подобного вида людям не было, поэтому он вернулся и уже несколько минут давил на кнопку.

Взламывать дверь в квартиру Тони совсем не хотелось, но появилась такая вероятность. Ему необходимо было завершить одно дело, которое не могло больше ждать.

Палец онемел от напряжения, рука затекла. Максим дал отдохнуть и себе и звонку. Потер палец, разогнал кровь и придавил кнопку снова, сменив тактику с надавливания на механическую активность. За дверью звонок захлебывался, как от замыкания.

Через некоторое время послышались шорохи и шаркающие шаги. Дверь открыл Петр пьяного вида и соответствующей красоты.

Он узнал каратиста и попытался закрыть дверь, но Богатырев дернул её обратно, чуть не уронив Петю. Он держался за ручку двери, поэтому устоял.

— Чё опять? — выдохнул он и отпустил ручку, машинально потер вывихнутую руку.

— Дело есть.

— Заманчиво.

— О, ты ещё не представляешь насколько.