Интим

– Я хотела бы, чтобы вы принесли все это завтра днем в отель «Театральный», улица Вандам, – сказала Люлю кассирше с видом важной дамы. Она повернулась к подруге:

– Вот и все, Риретта, никаких хлопот.

– На чье имя? – спросила кассирша.

– Мадам Люсьена Криспен.

Люлю перекинула пальто через руку и помчалась вниз; она сбежала по главной лестнице универмага «Самаритен». Риретта, стараясь не отстать, несколько раз чуть не упала, так как не смотрела под ноги, – она не отрывала глаз от танцующей перед ней голубой и канареечно-желтой тоненькой фигурки. «У нее и вправду непристойное тело…» Всякий раз, когда Риретта смотрела на Люлю со спины или в профиль, она поражалась непристойности ее форм, но никак не могла уяснить себе почему; такое создавалось впечатление. «Люлю, гибкая и тонкая, но есть в ней что-то неприличное, хотя я не понимаю что. Наверное, потому, что она всегда старается носить вещи в обтяжку. Она говорит, что стыдится своего зада, и носит юбки, которые вызывающе облегают ягодицы. Зад у нее маленький, это верно, меньше, гораздо меньше, чем у меня, но он больше бросается в глаза. Он круглый под тонкой талией, но хорошо наполняет юбку, можно подумать, что его нарочно в нее вложили; и потом, он такой вертлявый».

Люлю обернулась, и они улыбнулись друг другу. Риретта думала о нескромном теле своей подруги с каким-то смешанным чувством осуждения и нежности: эти маленькие торчащие груди, гладкая, немного смуглая кожа – если коснуться ее, наверняка покажется, что она резиновая, – эти узкие бедра, высокое дерзкое тело с тонкими конечностями. «Тело негритянки, – думала Риретта, – она похожа на негритянку, танцующую румбу». Зеркало возле входной двери отразило ее пышные формы. «Я более спортивная, – подумала Риретта, беря Люлю под руку, – она выглядит более эффектно, когда мы в вечерних платьях, но в обнаженном виде я наверняка буду смотреться лучше».

Они с минуту молчали, затем Люлю сказала:

– Пьер был так мил. И вы тоже очень милы, Риретта, я очень благодарна вам обоим.

Она выговорила это с принужденным видом, но Риретта не обратила никакого внимания: Люлю никогда не умела благодарить, она была слишком застенчивой.

– Мне все это надоело, – сказала вдруг Люлю, – хотя мне и необходимо купить бюстгальтер.

– Здесь? – спросила Риретта. Они как раз проходили мимо бельевого магазина.

– Нет. Но я вспомнила об этом, когда его увидела. За бюстгальтерами я пойду к Фишеру.

– На бульвар Монпарнас?! – воскликнула Риретта. – Будьте осторожны, Люлю, – посоветовала она серьезно, – вам не стоит часто бывать на бульваре Монпарнас, особенно в это время. Мы можем встретить Анри, что было бы ужасно неприятно.

– Анри? – спросила Люлю, пожав плечами. – Да нет, почему же?

Негодование красной краской залило щеки и лоб Риретты.

– Вы не меняетесь, милая моя Люлю, если вам что-то не по душе, вы это отрицаете – просто и ясно. Вы хотите пойти к Фишеру и уверяете меня, что Анри по бульвару Монпарнас не ходит. Вы отлично знаете, что он всегда проходит там в шесть часов, это его путь. Ведь вы сами мне говорили: он поднимается по улице Ренн и ждет автобуса на углу бульвара Распай.

– Во-первых, сейчас только пять, – возразила Люлю,– а во-вторых, он, наверно, не пошел на службу: после того, что я ему написала, он должен был лечь спать.

– Но, Люлю, – сказала вдруг Риретта, – есть другой Фишер, как вам известно, рядом с Опера, на улице дю Катр-Септамбр.

– Да, – согласилась Люлю как-то вяло, – но туда идти надо.

– Ах! Вы мне нравитесь, моя крошка! Надо идти! Да ведь это в двух шагах, гораздо ближе, чем Монпарнас.

– Мне не нравится их товар.

Риретта с насмешкой подумала, что во всех магазинах Фишера продается одно и то же. Но у Люлю бывали приступы непонятного упрямства; Анри явно был именно тем человеком, с кем ей меньше всего хотелось бы сейчас встретиться, но, казалось, она нарочно стремилась попасться ему под ноги.

– Ну что ж, – снисходительно сказала она, – пойдемте на Монпарнас, впрочем, Анри такой высокий, что мы заметим его раньше, чем он нас.

– Ну и что из того, если он нам встретится? – спросила Люлю. – Встретимся, и все тут. Он нас не съест.

Люлю настояла, чтобы идти до Монпарнаса пешком, сказала, что ей нужно подышать свежим воздухом. Они прошли по улице де Сень, затем по улице Одеон и улице де Вожирар. Риретта расхваливала Пьера и доказывала Люлю, как безупречно он вел себя в этом деле.

– Как я люблю Париж, как я буду скучать по нему!

– Молчите, Люлю. Когда я думаю, что вам выпало счастье поехать в Ниццу, я не понимаю сожалений о Париже.

Люлю не ответила; она оглядывалась по сторонам с каким-то печальным и чего-то ищущим видом.

Выходя от Фишера, они услышали, что пробило шесть часов. Риретта взяла Люлю за локоть и хотела поскорее увести ее отсюда. Но Люлю остановилась возле цветочного магазина Баумана.

– Взгляните на эти азалии, моя милая Риретта. Будь у меня красивая гостиная, я бы всю ее заставила ими.

– Я не очень люблю цветы в горшках, – заметила Риретта.