Интим не предлагать

— Хорошо, гуманист, спи дальше. Завтра поговорим. — Я перевела взгляд на открытый том Достоевского и в сердцах добавила:

— Совести у тебя нет. — После чего покинула комнату.

Батюшка с Данилой все еще стояли на крыльце, а я сказала:

— Пожалуй, стоит позвонить Родионову.

— Хочешь, с тобой пойду? — предложил Дьяконов, но я от предложения отказалась, мысленно обозвала его лицемером и потрусила к центральным воротам, там неподалеку, на троллейбусной остановке, был телефон-автомат. Родионов спал, что неудивительно, но это почему-то показалось мне обидным.

— Турка пытались вырыть, — заявил а я. — Только благодаря детям и собаке удалось этого избежать. Будет эксгумация или вы дождетесь, что героин свистнут?

— Какие дети? — обалдел Александр Сергеевич.

— Упырь с Васькой. Подозреваю, что Сенька с Данилой с ними в сговоре.

— Как Упырь? Откуда он взялся?

— Он здесь и был. — Тут я, кстати, вспомнила, что всего несколько дней назад на мой вопрос: «Ты где прятался?», Упырь ответил: «На кладбище», я еще удивилась, и совершенно напрасно, как выяснилось. Тайна шатуна-графа разгадана. А кто ж сегодня подвизался в этой роли, если Данила, как он утверждает, спал в доме? Эта мысль так меня занимала, что я решила не тратить времени на глупые разговоры с Родионовым и торопливо простилась.

Итак, по-прежнему никакой мистики, склеп Салтыковых уже давно облюбовал Упырь. Данила, решив выследить графа, наткнулся на ребятню и подружился с ними (в этом у меня не было сомнений). Кстати, вот и конец еще одной загадки: увлечение Сеньки классикой теперь понятно. Он очень весело проводил время в компании дружков, а я даже… В этот момент я как раз вышла к церкви и надумала проверить, чем занят наш таинственный нищий. На аллее его не было видно, я укрылась в тени и немного понаблюдала. Площадка перед церковью пуста. Где-то слева хрустнула ветка, я направилась в ту сторону и вскоре могла лицезреть обладателя жуткой язвы, он сидел на скамейке возле одной из могил и, по обыкновению, раскачивался с закрытыми глазами. Услышав шорох, он начал раскачиваться интенсивнее, тут что-то вылетело из его рукава и упало на землю, он приоткрыл один глаз и быстро наклонился, но я сделала то же самое еще быстрее. Подобрала трубку сотового, обдула ее со всех сторон и вернула нищему со словами:

— Вы потеряли.

— Черт-те что творится на этом кладбище, — бормотала я, отходя ко сну.

Утром Сенька прятал глаза, краснел, невнятно мычал, категорически отказывался объяснить свое поведение и твердил как заведенный:

— Ничего не знаю.

Я сильно разгневалась, велела убраться с глаз долой и из комнаты до особого распоряжения не выходить. С видом праведного мученика Сенька удалился. Не успела я успокоиться после неудачного допроса, как на нашем крыльце появился рабочий с воплем:

— Отец Сергей, там могилу роют!

— Новую роют? — вздохнув, спросил батюшка.

— Нет, старую разрывают.

— С ума сойти, — поражаясь чужой наглости, пролепетала я, батюшка пробормотал:

— Антихристы. А Данила рявкнул:

— Ну я им… — И мы бросились за рабочим, который указывал дорогу. Пелагея тоже бросилась за нами, следом Сенька и вся бригада. Само собой, и нищий пристроился. Но волновалась я совершенно напрасно: орудовали лопатами на могиле Турка вовсе не ночные гости, это подоспела долгожданная эксгумация.

Заметив Родионова, я сбавила обороты, а потом спряталась за памятником, прихватив с собой и Сеньку: прямо возле сложенных в сторонке венков стоял Колесников.

— Совершенно ни к чему нам встречаться, — пробормотала я.

Батюшка с Данилой подошли к могиле, и Колесников им начал что-то втолковывать. Батюшка кивал, а Данила хмурился. Вслед за ним вскоре начал и хмуриться и остальные. Двое мужчин давно скрылись в яме, и только комья земли, выбрасываемые оттуда, указывали на то, что работа идет полным ходом. Наконец все столпились возле могилы и замерли в некотором недоумении, а затем начали переглядываться.

— Данила, — позвала я, убедившись, что Колесников сильно занят и ему не до меня. Данила подошел, а я спросил а:

— Что там?

— Ничего, — развел он руками.

— Что значит «ничего»?

— А то и значит: ничегошеньки в могиле нет. Пустая.

— Как? — растерялась я. — А гроб?

— И гроба нет, покойничек тю-тю и гробик с собой прихватил. — Данила нахмурился, перекрестился и добавил:

— Прости, господи.

Я сжала кулаки в отчаянии, так как была совершенно уверена в правильности своей догадки, в гробу точно была наркота, ее на время спрятали, а потом извлекли, и появление на кладбище здоровячков с лопатами тому подтверждение. И вовсе не сон мне снился, когда я видела разверстую могилу, скорее всего в ту ночь героин и свистнули.