Интим не предлагать

— Так… У Данилы ума нет вообще. Он весь свой ум пропил, а ты, неужто ты тоже мертвое тело перетаскивал?

— Не-а, мы думали, он шутит, когда сказал, что Турка вырыл. А он правда вырыл.

— Завтра же в пустыню, — начала я, но только рукой махнула. — Где Упырь с Васькой?

— Их нет на кладбище, тебя испугались, говорят, с Кузей ты их сразу отыщешь. Они у нас дома скрываются.

— В моей квартире? — держась за сердце, уточнила я.

— Ага, — вздохнул Сенька.

— А ключ?.. Ну, племянничек… — Погрозив Сеньке и Кузе кулаком, я скрылась в доме, выпила три чашки чаю и хотела звонить Родионову, но передумала: неизвестно, как в милиции отнесутся к Даниловым шуткам. А ну как за выкапывание гробов специальная статья есть? В Уголовном кодексе я не сильна, и лучше мне в него не лезть.

Родионов сам явился ближе к вечеру и сообщил, понизив голос до шепота:

— Вторым трупом заинтересовались… Слышал краем уха — будет эксгумация.

— Слышал, — передразнила я. — Да у вас полкладбища вынесут, а вы и не заметите.

— Я-то здесь при чем? — разозлился Сашка. — Мое дело убийцу искать, так и то по рукам дали: не велели беспокоиться: мол, без вас найдутся люди, сделают все в лучшем виде.

— А когда эксгумация будет? — нахмурилась я.

— Должно быть, завтра, — пожал плечами Родионов и неожиданно заявил:

— Нечего тебе здесь делать. Ехала бы в самом деле в Анапу…

— В Анапу… не могу я отсюда уехать, должен кто-то гроб сторожить. — Родионов с беспокойством посмотрел мне в глаза, а я поспешно отвернулась.

Пелагея отправилась домой, а с ней и Сашка, пообещав подвезти ее. Сенька находился под домашним арестом, а батюшка беспокоился за Дьяконова.

— Что-то Данилы не видно, — вздыхал он. — Неужто опять сорвался? Надо было с ним помягче… Но ведь грех-то какой? Мертвое тело из земли вырывать. — Батюшкино беспокойство только нарастало. Несколько раз он выходил на крыльцо и звал:

— Данила… — И, не получив ответа, опять вздыхал. — Как бы чего не вышло, — приговаривал он при этом.

Стемнело, а Дьяконов так и не вернулся. Само собой5 мне опять не удалось уснуть в эту ночь. Я в отличие от батюшки не считала, что Данила умрет от угрызений совести. Скорее всего он, раздобыв денег, заливает грусть-тоску где-нибудь по соседству. Но, несмотря на это, я прислушивалась: не пройдет ли кто мимо. Спустя какое-то время входная дверь скрипнула, кто-то прокрался по коридору, а вслед за этим ко мне постучали.

— Входи, — шепотом сказала я, и в комнату вошел Дьяконов.

— Дарья, — позвал тихонько. — У нас гости.

— Какие гости? Ты пьян, что ли?

— Могилу раскапывают.

— Турка? — Я села в постели, а Данила отчаянно затряс головой.

— Нет, соседскую.

— Ох ты, черт. — Я натянула джинсы, забыв о присутствии мужчины в комнате, и ринулась к двери. — Ты милицию вызвал? — опомнилась я.

— Нет. А вдруг это и есть милиция? Уж больно нахальные.

Вопрос поставил меня в тупик: а что, если Данила прав? Родионов что-то там говорил про эксгумацию… С какой стати проводить ее ночью? Может, не хотели граждан травмировать: одну могилу раскапывают, потом другую?

— Пойдем-ка посмотрим, — в замешательстве кивнула я. Только мы вышли в коридор, как обнаружили Сеньку: в трусах и футболке он стоял возле своей двери и первым делом спросил:

— Вы куда?

— Данила кого-то на кладбище видел. Хотим проверить.

— И я с вами.

— Зачем?

— Затем. Даниле уже раз по голове дали, чем больше народу, тем спокойнее. — Не обращая внимания на мои возражения, Сенька оделся, а выйдя на улицу, отвязал Кузю. — С нами пойдет.

Конечно, Кузя мог залаять от избытка энтузиазма и выдать наше инкогнито. С другой стороны, если там милиция, так ничего страшного в нарушении инкогнито я не вижу. А если там бандиты, то собака не помешает.

— Следи за ним, чтоб не тявкал, — предупредила я Сеньку, и мы устремились друг за другом к аллее бандитской славы.

— Днем-то я малость выпил, — торопливо рассказывал Данила, — потому как обидно стало. Я ж как лучше хотел, а батя — грешник, грешник… Пошел к дружку на Вокзальный спуск, засиделись малость, возвращаюсь я через боковую калитку, а впереди меня народ двигает, и прямиком к той могилке, веночки в сторону и принялись копать. А уж как батя выговор мне сделал, не рискнул я ничего предпринимать, с умным человеком не посоветовавшись.

Мы свернули на тропинку, и я сделала знак молчать. Вскоре я смогла убедиться, что «могилокопатели» Даниле не привиделись: свежий холм земли слева, отброшенные в сторону венки и силуэт человека на фоне белого мрамора, человек тревожно поглядывал по сторонам, возле его ног лежал фонарь, луч которого был направлен в яму, в которой находились его сообщники. Никто не произнес ни слова, и определить, что за публика орудует на кладбище, весьма затруднительно.

— Есть, — вдруг послышался голос снизу, а я забеспокоилась: чего доброго, уведут героин из-под носа, а потом ищи виноватых.

— Сенька, — шепнула я. — Бегом звонить.

И тут ярко вспыхнули три мощных фонаря, парень возле могилы закрыл лицо руками, а суровый мужской голос произнес:

— Внимание, всем оставаться на местах… — ну и так далее. В общем, родная милиция подоспела.