Интимная жизнь английских королей и королев

В сорокалетнем возрасте герцог Йоркский стал жить с Мэри Кларк, дочерью каменщика с Чансери-Лейн, известной своей распущенностью. Когда герцог предпочел ей госпожу Кэри, Мэри Кларк вступила в тесные отношения с майором Диллоном и полковником Уордлем, членом парламента от Солсбери [63]. По ее наущению оба джентльмена обвинили герцога в том, что он брал взятки от офицеров за содействие в продвижении по службе.

Во время парламентского расследования зачитывались вслух любовные письма герцога, некоторые из них вскоре были опубликованы в газетах. Вызванная для дачи показаний Мэри Кларк явилась в экстравагантном шелковом платье, а ее ответы на вопросы были столь вызывающими, что один из членов парламента передал девице записку, предлагая триста гиней за возможность пригласить ее «на ужин».

Обвинения Мэри были поддержаны Элизабет Тейлор, содержательницей публичного дома в Челси. Мадам сообщила о беседе, во время которой герцог угрожал «стереть в порошок» офицера, оскорбившего его любовницу.

Этот скандал вынудил герцога уйти в отставку с поста главнокомандующего. Кроме того, разъяренные толпы людей в Йоркшире и Суффолке надругались над изображениями герцога в знак протеста против его «безнравственного образа жизни». Другой, менее обидной насмешкой было подбрасывание монеты, когда люди выкрикивали не обычное «орел или решка», а «герцоги или любимые».

Мэри продолжала атаковать Диллона и Уордля, утверждая, что они брали деньги от младшего брата Фредерика герцога Кентского, который предлагал ей десять тысяч фунтов за очернение имени принца. Позже она оклеветала канцлера ирландского казначейства и угодила в тюрьму.

После этого герцог Йоркский стал проявлять большую осторожность в выборе любовниц, отдавая предпочтение аристократкам — таким как герцогиня Ратленд. Умер он на три года раньше Георга, так и не взойдя на престол.

Вильгельм, герцог Кларенсский, был моряком. Его послали в плавание в тринадцатилетнем возрасте, после того как он соблазнил двух фрейлин королевы — так, по крайней мере, говорили. Служба в морском флоте дала юноше прекрасную возможность испытать то, что его старший брат называл «естественной склонностью ко всякого рода удовольствиям».

Прибыв домой в отпуск, пятнадцатилетний герцог соблазнил свою хорошенькую юную кузину Джулию Фортескью. Ей тогда было четырнадцать. Родители спешно отправили его в очередное плавание.

Теперь он мог удовлетворять свою похоть в публичных домах далеких портов. Позже герцог скажет: «Самое тяжкое преступление, если не считать убийства, — совращение невинной девушки». Предполагалось, что иметь дело с уже совращенными не предосудительно.

Вильгельму особенно нравилось плавать в Вест-Индию. Во время одного из таких путешествий он причинил ущерб в семьсот фунтов борделю некоей госпожи Прингл в Бриджтауне на острове Барбадос. На Ямайке он произнес пламенную речь в защиту рабства. Рабство, заявил герцог, позволило бы ему предаваться двум своим страстям — истязанию хлыстом и блудодейству — с одним и тем же несчастным партнером. Он даже привез с собой из Вест-Индии наложницу по имени «Уовски».

Для завершения образования Вильгельма послали в Ганновер. Там, по слухам, молодой человек тайно женился на Каролине фон Лингзинген, что, однако, не помешало ему заниматься любовью (как он писал брату) с «сифилитичками-шлюхами прямо на плацу или у какой-нибудь стены». Остается удивляться, что при таком образе жизни герцог только дважды за этот период подхватывал венерические заболевания.

«Как я тоскую по Англии и милым девицам из Вестминстера, — писал он. — Особенно по тем, от которых не рискуешь подхватить триппер или сифилис при первой встрече».

В девятнадцать лет Вильгельм влюбился в Сару Мартин. Они «танцевали и веселились», пока отец не отослал девушку, боясь, что эти «танцы» приведут к серьезным последствиям. Следующей была Салли Уинн, дочь агента по снабжению судов из Плимута. Вильгельм был рад найти развлечение в том месте, которое при других обстоятельствах показалось ему отвратительным: «Здесь царят тоска и уныние, но хуже всего то, что я не видел в этом городе ни одной женщины, которую стоило бы коснуться каминными щипцами». Наконец, в Квебеке он умудрился обрюхатить оказавшуюся весьма покладистой жену генерального инспектора.

Георгу III надоело перемещать своего непутевого сына по колониальным владениям короны во избежание очередного скандала. Король вернул его домой, отчитав за «пристрастие к дурной компании, безнравственность, порочность, распутство и мотовство».

Разумеется, семейные ценности мало что значили для Вильгельма. Узнав о том, что брак принца Уэльского распался, он сказал: «Брат повел себя весьма неразумно. Раз уж он женился на глупой и вздорной женщине, так ему следовало извлечь из этой неприятности пользу, как поступил мой отец».

Принудительное заключение в границах Англии мало изменило поведение принца. Он купил дом в Ричмонде и поселился в нем с известной куртизанкой Полли Финч.