Интимная жизнь элиты

– О! Да ты, брат, уже кое о чем наслышан. Не забудь, мой солдатик, одну истину. В разведку приходят один раз… и на всю жизнь.

В Суворовском было как во всех суворовских. Общий режим и частный порядок, установленный офицерами-воспитателями. За режимом строго следил «учебный отдел», за порядком – сами офицеры через давление на сержантский состав…

Егор был на хорошем счету у командира роты, что вызывало если не ревность, то неоднозначное отношение офицера-воспитателя.

Майор не раз, зарезав увольнение, бесстрастно говорил:

– Только не ходи к ротному.

Егор, между прочим, и не ходил: подполковник, выходя из канцелярии и заметив Егора, сам удивлялся: «А ты почему здесь?»

Суворовец пожимал плечами.

– Все ясно, – неторопливо сквозь зубы тянул ротный! Егор не умел пользоваться положением отца, да тот к тому же редко когда заглядывал в училище. Тем более, у него были свои принципы: «Ты, мой солдатик, за папины лампасы не держись. Мне никто ничего не зарабатывал. Я шел по извилистому пути жизни сам…»

Живой, но сдержанный в поступках, Егор тоже шел сам… Сам и подружился со смекалистым Артемом, которого майор нередко вместе с Егором выставлял на плац чистить снег…

Сбились «в стайку» поневоле, а потом привыкли, и на втором году учебы койки их стояли рядом – после отбоя главным образом болтали о девочке Артема, который познакомился с ней на каком-то очередном выезде в школу…

Егор сопереживал другу, а тот платил за это тем, что делил пополам шоколадку, которую частенько приносила ему девочка.

Однажды к Артему приехал отец, как сказал ротный, полковник разведки. Его тесно окружили суворовцы, и Егор на правах друга сына затащил полковника в класс… Получилась незапланированная встреча. И рассказывал полковник о знаменитом разведчике Киме Филби.

О Филби Егор уже слышал.

– А правда, что он работал сразу на несколько разведок? – спросил он, заинтересованно глядя в лицо полковника.

– Он был в кадрах английской разведки. Называется она СИС, – улыбнулся отец Артема. – А судьба его бросала то в Германию, то в Испанию, то во Францию, в США, на Ближний Восток… Но работал он на нас… Только на нас. Так как был нашим разведчиком!

– А как он стал разведчиком?

– Просто, – заметил полковник. – Как в жизни и бывает… Но прежде он стал хорошим журналистом… Посол Испании герцог фон Альба в беседе с лордом Кренборном заметил, что раньше они, действительно, плохо относились к английским журналистам, но теперь, когда газета «Таймс» прислала к Франко такого чудного, блестящего молодого журналиста, как Ким Филби, многое изменилось…

После отбоя Егор не мог заснуть и донимал Артема.

– Классный у тебя отец! И ты жил в Англии?

– А у тебя что, хуже? Генерал…

– Да, чего там, мотались по Дальнему Востоку да Сибири… Вспомнить нечего – одна тайга да читинские сопки!

На следующий день Егор был задумчив. Дотянув кое-как до вечера, он вдруг заявил Артему:

– Пошли в библиотеку. Зачем? Потом узнаешь…

Там, оказывается, шла запись в студию журналистики, и вел ее писатель.

Артем понимающе посмотрел на друга.

– Я понял, тебе следует поговорить с моим отцом. Честное слово, он тебя поймет.

Теперь время от времени Егор бывал у Артема дома. А иногда даже оставался ночевать… И тогда Сергей Анатольевич много рассказывал о себе. Он не был Филби, как и не был английским аристократом… Он был всего-навсего Братышевым, простым русским парнем.

Но ведь и Егор не английский аристократ… Хотя и «военная косточка».

Последний курс в Суворовском – год стереотипов, которые здесь громко называли традициями… Несмотря на запреты офицеров, гуляла кадетская вольница: где-то уже сжились, где-то и сдружились.

Шли прощальные дни. Рвали уже никому не нужные тетради, чтобы в последнюю ночь выбросить их в окно. Такая же плачевная участь ожидала телевизор и радиоаппаратуру, купленную в складчину. Все это выкидывалось с последних этажей под улюлюканье сотен глоток…

Прощай Суворовское! Для Егора было все ясно. Дома, на «военном совете», решили окончательно: пограничное училище.

Разве только с некоторым дополнением: на отделение разведки.

…В пограничном училище все шло, как никогда, хорошо: возможно, играла семейная предрасположенность к пограничной службе.

С учебой была «напряженка». Домой отпускали редко, но и в те короткие дни увольнений Егор находил возможность заглянуть к Братышевым. Сергей Анатольевич встречал его радушно, иногда лишь всплескивая руками.

– А ведь Артем обещал приехать, да вот что-то не отпустили…

Артем учился во Львовском училище на факультете журналистики и готовился стать военным журналистом. Студия писателя в Суворовском определила его судьбу. Егор усмехался:

– Это я запихал его туда. А теперь жалею. Был бы рядом…

Иногда, в дни работы студии, Егор по старой памяти забегал в Суворовское.

«А может, я зря пошел по родительской стезе… Был бы с Артемом, да и журналистика была бы ближе. Ведь не зря же руководитель студии убеждал, что у меня неплохие творческие способности».

В этот год Егор на практике был в Закарпатье, в Мукачевском погранотряде. Начальник разведки осмотрел крепко сбитую фигуру повзрослевшего курсанта.