Интимная жизнь элиты

Егор не стал спрашивать про «организацию», тем более самолет, кажется, уже заходил на посадку. Впрочем, это не совсем верно, так как лайнер развернулся и снова делал круг… Егор вспомнил рассказ Братышева о том, что это траффик – обычная «пробка», распространенная не только на улицах Лондона, но и в воздухе, где самолеты порой выстраиваются в очередь, пока диспетчер даст «добро» на посадку…

– Сейчас эта мода повсюду, – сказал сосед насмешливо. – В прошлый раз… крутился так же над Шереметьевом… И внизу стоял такой же смог… Как бывало в Лондоне.

Егор кивнул ему в знак согласия и стал готовиться к приземлению. Уши заложило. Самолет, видимо, сильно снижался. Разговаривать стало труднее, и сосед замолчал.

Немного волнуясь, Егор взял ручную поклажу – сумку, которую сам купил перед вылетом. Он думал о том, кто его встретит. Братышев сказал, что, вероятнее всего, Валерии Иванович Снытко, заместитель резидента.

О резидентуре он думал еще в самолете. Об обстановке говорил Сергей Анатольевич: английские ребята, в отличие от других, дружны и приветливы, к новичкам особенно. Нельзя сказать, что они ловко хватают с неба звезды, это не так, но кое-что делают, и весьма «крепко»… Собственно, сам познакомишься. Раньше вяло дружили с ГРУ (старая вражда с военными!), но с приходом Гарольда Дроздова, между прочим, бывшего военного, у них теперь «вась-вась»…

И все же… О резидентуре Егор был немало наслышан. Не конкретно, а в общем: резидент – это все, и папа, и мама, и если не понравился, показался не на уровне, то может превратить в мякину. Но чаще всего «овчарами» считали младших лидеров, в руках которых не столько власти над разведчиком, сколько ревности… особо, если разведчик с головой да и метит выплыть на поверхность, в резиденты… Ранних «резидентов» «убивают», пока они еще не вылупились из кокона…

Впрочем, как думал Егор, во многом это байки, без которых не обходится ни одна тайная или явная служба КГБ.

…Егор взял сумку и пошел к трапу. За ним семенил говорливый мужчина. Спустившись, Егор огляделся и увидел человека в шляпе, который, как показалось, его ждал. Человек пошел навстречу.

– Лаврентьев? Егор?

– Так точно, Валерий Иванович… – Егор его узнал по овальному лицу и идущей ото лба белесой лысинке. Характеристика Братышева была точной.

Снытко полуобнял Егора.

– Значит, братышевский выкормыш… – В голосе Валерия Ивановича была теплота, что сразу настроило Егора на мажорный лад: вроде Снытко он знал давно.

Положив в багажник вещи, они сели в посольскую машину. Разговор начался, как всегда, о погоде.

– А где же лондонские туманы? – заявил знающе Егор. Снытко улыбнулся губами.

– Как видишь, тебе повезло. Туман исчез. Ушел в прошлое, как иллюзия старых времен.

В посольстве шла своя нормальная жизнь. На появление нового человека, казалось, никто не обратил внимания: приехали к вечеру, и навряд ли его кто видел… Снытко поселил его в небольшой комнатке, скромно обставленной, но с телевизором, приемником и цветастой толстой шторой.

– Пока отдыхай, – сказал Валерий Иванович. – Я за тобой зайду.

Егор не считал себя усталым, хотя после самолета и чувствовалась некоторая утомленность. Он вышел в коридор и, найдя умывальник, освежился. В соседней комнате горел свет и играла фривольная молодежная музыка…

«Здесь живут не старики, если забавляются подобными вещичками!» – подумал он и развалился на одноместной уютной тахте. Ему почему-то захотелось полежать и, возможно, кое над чем поразмыслить. Как-никак он не в Москве.

«Будет ли он меня знакомить с резидентом, сразу или подождет?..» Он слышал, что есть такая манера. Пока тебя обкатывают… А потом неожиданно для себя ты сталкиваешься с резидентом. Он о тебе знает все – ты о нем ничего…

«Ладно, поживем – увидим…»

Егор встал, чтобы налить из кувшина минерализованной воды. Вдруг зазвонил телефон. Взял трубку.

– Егор, ты отдохнул немного…

Голос Снытко.

– Да я и не устал.

– Ладно притворяться. Вот что, спускайся на второй этаж. Здесь, у лифта, я буду тебя ждать.

Егор подумал: как ему одеться? Хотя вечером навряд ли будет официальная встреча.

На втором этаже стоял Снытко. Он мельком взглянул на его одежду: модный свитер, который подарил ему отец, и велюровые джинсы, видимо, вызвали в нем удовлетворение.

Они прошли по коридору и вошли в приятно обставленные апартаменты резидентуры. Снытко представил Егора Гарольду Дроздову. Тот вместо пожатия руки толкнул его в плечо.

– Крепкий малый. Такого нам, пожалуй, не хватало.

Они сели за круглый столик, расположившись в уютных креслах.

– Рассказывай, как в Москве? – спросил, закинув ногу на ногу, Дроздов. – Что-нибудь меняется?

– Да нет, – улыбнулся Егор. – Все как будто на месте…

– А жаль. Если бы что-нибудь сдвинулось, – засмеялся мелко Дроздов, – тогда для разговора и пища была бы.

Они с некоторой дотошностью расспрашивали Егора о семье. Тот отвечал весьма обстоятельно, хотя и не рассусоливал.

– Хорошо, – вдруг, прервав, подвел черту Снытко. – Скажи, а ты в сексе силен?

– В сексе? Вроде папа с мамой не обидели.

– Но хоть онанизмом занимаешься?

– Как писал Бродский, между прочим, все мы…