Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

В начале октября возник вопрос о поездке Ильича в Финляндию, где предполагалось свидание с ЦК, но развивавшиеся события поставили вопрос иначе — Владимир Ильич собрался ехать в Россию. Я должна была еще остаться на пару недель в Женеве, чтобы ликвидировать дела. Вместе с Ильичем разобрали мы его бумаги и письма, разложили по конвертам, Ильич надписал собственноручно каждый конверт. Все было уложено в чемодан и сдано на хранение, кажется т. Карпинскому. Этот чемодан сохранился и был доставлен уже после смерти Ильича в Институт Ленина. В нем была масса документов и писем, бросающих яркий свет на историю партии…

26 октября Ильич уже сговорился детально в письме о своем возвращении в Россию. «Хорошая у нас в России революция, ей-богу», — пишет он там. И, отвечая на вопрос о сроке восстания, он говорит:

«Я бы лично охотно оттянул его до весны- Но ведь нас все равно не спрашивают»[7].

Вспоминая то время, Ленин в 1917 году в брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?» мимоходом обмолвился о себе:

«О хлебе я, человек, не видавший нужды, не думал. Хлеб являлся для меня как-то сам собой, нечто вроде побочного продукта писательской работы».

На редкость честное признание.

Но, как известно, романов Ленин не писал, статьи в газетках, которые издавались не без финансовой поддержки рабочих, эти самые рабочие понимали с большим трудом («как-то не по-нашенски написано», — говорили они), так что, получается, всю свою жизнь Ленин был иждивенцем.

Впрочем, однажды все же на субботнике довелось ему нести бревно, но, судя по многочисленным воспоминаниям, рядом с ним в это время находилось столько «товарищей», что самому Ленину там явно не хватало места.

И таких иждивенцев в начале века было предостаточно. Живя за счет рабочих и требуя от них всяческой поддержки своей деятельности, многие из них, тем не менее, к нуждам рабочих были совершенно равнодушны.

Наглядный тому пример — воспоминания «литератора»-иждивенца Михаила Ольминского, в которых, в частности, есть и такие строки:

«Сношения между Россией и заграничным центром становились все оживленнее, товарищи из России появлялись в Женеве чуть не ежедневно.

В. И. Ленин расспрашивал каждого приехавшего, доходя до мельчайших подробностей местной рабочей жизни. Отъезжающим в Россию он давал наставления особенно заботиться о том, чтобы рабочие присылали в редакцию письма о фабрично-заводской жизни. Каждому приезжающему из России местному работнику ставился вопрос: есть ли у вас в комитете рабочие? а если нет, то почему?

Однажды два молодых комитетчика, приехавшие из Одессы, ответили:

— Пробовали мы ввести в комитет рабочих, но неудачно.

— Почему?

— Да они сейчас же потребовали, чтобы выпускать листки о заработной плате и разных мелких нуждах отдельных заводов».

Активный деятель большевистского подполья того времени Михаил Васильев-Южин так описывал Ленина во время их первой встречи в 1905 году:

«Как и большинство, вероятно, товарищей, знавших Ильича только по его литературным трудам, речам на втором съезде партии и полемическим выступлениям, я представлял себе его наружность совсем иной, чем было в действительности.

Мне казалось что он должен быть высоким брюнетом с живыми, непременно черными глазами и мощной фигурой. Та сила и страстность, которыми, как электричеством, были насыщены каждая написанная им строка, каждая высказанная мысль, невольно материализовались в такую же огненную и могучую внешность их автора.

К моему удивлению, меня встретил коренастый рыжеватый человек среднего роста, с лицом монгольского типа, с добродушно-насмешливой улыбкой на губах и в хитро прищуренных светло-карих глазах. Эти умные, живые, проницательные глаза и большая, характерная, уже тогда лысая голова с огромным лбом сразу приковывали к себе внимание, но лукавая усмешка, искрящаяся в прищуренных глазах, вынуждала вместе с тем подтягиваться и держаться настороже.

«Хитрый мужик!» — невольно подумал я».

«Хитрый мужик» — очень точно подмечено. Как лиса. А от лис, как известно, один вред.

ПОЧЕМУ ЛЕНИН СИНИЕ ОЧКИ НОСИЛ

О возвращении Ленина в Россию Крупская рассказывала: