Интимность и история: семейная драма Герцена в сознании русской интеллигенции

Интимность и история: семейная драма Герцена в сознании русской интеллигенции

(1850—1990-е годы)

В сознании читателей и исследователей история создания «Былого и дум» непосредственно связана с «семейной драмой», участниками которой стали Герцен, его жена Наталия Александровна и соратник по революционной демократии Георг Гервег. Их отношения, длившиеся с 1848 по 1852 годы, вдохновлялись идеей о том, что общность в любви есть высшая форма социальной связи и прообраз будущего социалистического общества. Однако их конец привел к международному скандалу в революционной среде и разочарованию Герцена в революционном сообществе, в западной демократии и в гегельянской философии истории. «Полит.ру» публикует статью Ирины Паперно, в которой автор прослеживает историю семейной драмы Герцена и рассуждает о том, как и почему факты из личной жизни стали историческим явлением. Материал опубликован в журнале «Новое литературное обозрение» (2010. № 103).

Имя Александра Ивановича Герцена (1812—1870) по сей день занимает немалое место в нашем культурном сознании: революционный деятель, которого «разбудили декабристы»; представитель России перед европейской публикой во время революции 1848 г.; единственный «бесцензурный голос», доходивший до русской публики в 1853—1863 гг. (посредством Вольной русской типографии в Женеве и Лондоне); отец-основатель русского социализма; первый историк «революционных идей в России»; великий русский писатель-мемуарист и проч. Думаю, что имя Герцена связано также с представлением о том особом сообществе, которое будет позже называться «интеллигенцией»[1] . Мы знаем о нем из мемуаров Герцена, «Былое и думы», которые оставили ощутимый след как в русской литературе, так и в жизни русских людей. Исполненные всепроникающим гегельянским историзмом, мемуары Герцена изображают тесный круг людей, связанных острым сознанием социальной и исторической значимости своей частной и интимной жизни, вплоть до деталей эмоционального быта. Полагаю, что власть этой книги проистекает также и из чувства читательской сопричастности жизненному опыту Герцена[2] .

В сознании как читателей, так и исследователей, история создания «Былого и дум» непосредственно связана с «семейной драмой»: считается, что толчком к началу работы над мемуарами послужил для Герцена семейный кризис, жертвами которого стали он сам, его жена Наталия Александровна (Натали) Герцен и его друг и соратник по революционной демократии Георг Гервег. Их трехсторонние (или четырехсторонние) отношения, длившиеся с 1848 по 1852 г., в период европейских революций, вдохновлялись идеей, владевшей многими в их поколении революционеров-романтиков, о том, что общность в любви есть высшая форма социальной связи, телос исторических перемен и прообраз будущего, социалистического общества[3] . Этот катастрофический роман привел к смерти Натали (в родах), к международному скандалу в революционной среде и (как утверждают историки идей) к разочарованию Герцена в революционном сообществе, в западной демократии и в гегельянской философии истории.

Предлагаемая здесь вниманию читателя работа прослеживает ключевые моменты в том процессе, посредством которого интимная жизнь стала историческим явлением — и для самих героев, и для многих поколений исследователей, вплоть до наших дней. Начав с обзора самих событий, я подробно остановлюсь на том, как — с помощью коллективных усилий — сложилась история о семейной драме Герцена, ставшая, как я надеюсь показать, частью неприкосновенного запаса русской интеллигенции[4] .