Интимность и история: семейная драма Герцена в сознании русской интеллигенции

К моменту смерти Герцена 21 января 1870 г. история его семейной драмы 1848—1852 гг. оставалась неопубликованной. Но интерес читателя к недосказанному (известному многим по слухам) был возбужден очевидными купюрами и намеками.

После смерти Герцена решение о том, публиковать или нет рассказ о семейной драме, зависело от его детей[18] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn18}. Многие годы они колебались. Старшая из двух дочерей, Наталия Александровна Герцен (в семье ее называли Натали или Тата), писала Марии Рейхель в октябре 1870 г.: «Хотели мы одно время печатать V-й том папашиных записок (“Былое и думы”), в котором он говорит о Ницце и об истории с Герв., но оказывается, что еще рано. <...> Рано или поздно надо будет напечатать, так как папаша это желал, — но пока мы отложили еще на некоторое время. Читала ты этот том или нет?»[19] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn19} В 1876 г., когда готовилось к печати первое посмертное издание собрания сочинений Герцена, его дочь решилась просить профессионального совета: она вручила (конфиденциально) копию рукописи Ивану Тургеневу. Тот не замедлил поделиться своим волнением (и рукописью) с критиком Павлом Анненковым:

Я сейчас окончил чтением ту часть «Былого и дум», в которой Герцен рассказывает историю своей жены с Гервегом, ее смерть, и т. д. (Мне эту рукопись вручила Тата.) С своей стороны я решительно против печатанья, хотя как читатель не могу об этом не жалеть, ибо все это написано огнем, слезами и кровью — я до сих пор нахожусь в состоянье того особенного нервного трепетанья, которое всегда возбуждают во мне герценовские исповеди[20] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn20}.

И Тургенев, и Анненков не только знали Герценов лично, но и были очевидцами того, как в Париже в 1848 г. завязалась их дружба с Гервегами. Тургенев в письме Михаилу Салтыкову-Щедрину, с которым он также поделился впечатлениями, писал: «Так писать умел он один из русских». Этому утверждению (ставшему знаменитым в позднейшей литературной критике) предпосылался не менее категоричный вердикт: «Жаль, что напечатать это невозможно»[21] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn21}. Анненков согласился с суждением Тургенева о невозможности публикации. Как кажется, главной причиной были опасения ответной акции со стороны вдовы Георга Гервега, Эммы (Гервег умер в 1875 г.), а именно публикации писем Натали Герцен к Гервегу. Анненков писал Тургеневу: «Подумать только, что в руках m-me Гервег находятся еще все письма к ее супругу бедной Натальи Алекс<андровны>»[22] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn22}. В конце концов первое собрание сочинений вышло (в 1875— 1879 гг. в Женеве) без интимного отделения части пятой.

Лишь один из членов семьи решительно выступал за публикацию. Это была Наталия (Натали) Тучкова-Огарёва[23] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn23}. Отношения с нею Герцена — отдельная история. Вкратце: когда Герцен описывал в мемуарах историю своей злосчастной семейной драмы, он был участником другой драмы. Таковой был его роман, а затем и тайный брак с женой его давнего друга и соратника Николая Огарёва, которая была ближайшим другом («близнецом») покойной Натали Герцен. Тщательно укрытая от глаз семьи, друзей и публики, эта вторая драма не отразилась в мемуарах Герцена. В течение многих лет Тучкова-Огарёва не переставала настаивать на том, что Герцен желал сделать историю с Гервегом достоянием публики. Она также уверяла, что он просил ее читать рассказ о драме его детям: «…велел мне читать его и Саше и Наташе — Ольге нельзя было, потому что она не понимала по-русски»[24] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn24}. Отклоняя объяснения детей Герцена как всего лишь предлог, Тучкова-Огарёва заявляла, что действительная причина их возражений кроется в том, что они омещанились: «Они попали в буржуазный круг и тем охладили к себе многих друзей Герцена»[25] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn25}. Что же до писем Натали Герцен к Гервегу, она полагала, что письма эти не сохранились: «…чего же ждут мещанские дети? <...> Это только предлог, и писем Наташи нет уже; кто бережет так прошлое?»[26] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn26} Позднее, в 1894 г., Тучкова-Огарёва изложила свою собственную версию драмы — по настоянию Е.С. Некрасовой, одной из первых исследовательниц жизни Герцена[27] {http://www.polit.ru/research/2010/11/17/gertsen_print.html#_edn27}.