Интимные отношения

— А почему тебе так важно жить именно в этой деревне? — спросил Гарсон. Ты здесь жила в детстве? Но у тебя нездешний выговор. По твоей речи вообще нельзя понять, откуда ты.

— Потому что до того, как приехала сюда, я нигде не жила дольше двух лет. Мой отец был военный, поэтому мы постоянно переезжали с места на место как внутри страны, так и за границей, — объяснила она. — Иногда, когда возникали трудности со школами, мы с сестрой не могли ехать за ним и мать оставалась с нами, но все равно это бывало не надолго и друзей завести мы не успевали — я имею в виду настоящих друзей. У нас была крепкая семья, но мне всегда не хватало ощущения дома. Нет, в Лидден-Мэгноре я не жила, но одно лето родители снимали здесь домик, и у меня остались замечательные воспоминания об этом тихом, спокойном месте, где годами ничего не меняется. Когда Оливер был совсем маленьким, мы жили с дядей и тетей, но остаться навсегда мы там не могли, поэтому…

— У них было мало места? — спросил Гарсон.

— Места хватало. В доме была большая пристройка, к тому же своих детей у них не было. Но они были зациклены на чистоте и порядке, поэтому, пока Оливер лежал в коляске, они над ним ворковали, но когда он начал ходить и открывать шкафы и оставлять на мебели следы от пальцев, они перестали им восхищаться. Постепенно атмосфера накалялась, и я поняла, что нам лучше уехать. Но кроме того…

— Что — кроме того? — спросил он, когда она запнулась.

— Кроме того, хотя они сами настояли на том, чтобы мы жили у них, я понимала, что в душе они не одобряют появление на свет Оливера.

— Из-за того, что у тебя нет мужа?

— Вроде того, — кратко ответила Энни.

— А ты никогда не думала снять домик поближе к ним?

— Думала, но дело в том, что дядя работает на сооружении гидроэлектрических станций, поэтому они с женой часто и подолгу живут за границей.

— Вот почему они уехали в Бразилию? Она кивнула.

— На два года. Я решила, вместо того чтобы оставаться в Йоркшире, где они поселились только временно, лучше уеду в Лидден-Мэгнор. У Оливера не такая уж многочисленная семья, я постаралась компенсировать этот недостаток друзьями вроде Берта и Кирстен с Дереком. А когда дядя с тетей дома, мы ездим к ним на Рождество и другие праздники. — Она сухо улыбнулась. — А поскольку мы всегда приезжаем ненадолго, они бывают ему очень рады.

— Значит, сюда ты приехала, чтобы пустить корни?

— Да. Я хочу, чтобы у Оливера было чувство своих корней. Хочу, чтобы он мог пройти по улице и встретить знакомых. А когда он вырастет и уедет отсюда, хочу, чтобы он мог сюда возвращаться, чтобы знал, что здесь его дом. — Подняв стакан, Энни, улыбаясь, произнесла тост:

— За твою доброту.

Гарсон поднял свой стакан.

— За тебя и твоего сына.

Когда они выпили шампанское, Энни задумалась. Может быть, стоит ему сказать, что Оливер ее племянник? В свете их новых, дружеских отношений это было бы правильно. Ей вдруг захотелось рассказать ему все. Она раздумывала, с чего бы начать, как вдруг Гарсон сказал:

— Я хотел поговорить об Оливере. Ты не разрешила ему называть меня дядей я так понимаю, из-за многочисленных сомнительных дядей его приятеля. Однако я-то настоящий.

Энни в недоумении смотрела на него.

— Настоящий? — переспросила она. — Настоящий дядя? Что ты имеешь в виду?

Гарсон пристально посмотрел на нее.

— Я брат Лукана Чезаре.

Глава 5

— Ты его брат? — Энни почти истерично рассмеялась. — О чем ты говоришь? Этого не может быть. У Лукана Чезаре нет брата. У него две младших сестры, которые обожают его и виснут на нем, когда он приезжает домой, — сказала Энни, судорожно вспоминая, что когда-то рассказывала сестра о своем любовнике.

— Может быть, он выдавал желаемое за действительное, но сестер у него никогда не было, — сказал Гарсон. Он задумался, как бы переваривая ее слова, но затем продолжил:

— Нас всего двое, Люк и я.

— Ты совершенно не похож на него, — нашла Энни новый аргумент. Она никогда не встречалась с этим певцом, но видела его по телевизору. Худощавый, с длинными черными кудрями и влажными темными глазами, он производил впечатление романтической личности. — Ты выглядишь гораздо крепче, и у тебя более мужественные черты лица.

— Я в отца, а он — вылитая мать.

— Но я думала, что Лукан Чезаре — итальянец по происхождению, — возразила Энни.

— Моя мать на четверть итальянка. Его настоящее имя — Люк, — продолжал Гарсон. — Но на сцене он выступал под именем Лукан, а Чезаре — фамилия нашей бабушки по материнской линии.

— А почему он сказал, что у него есть сестры? — задала Энни вопрос просто для того, чтобы собраться с мыслями. Еще несколько минут назад она собиралась рассказать ему всю правду о том, кем ей приходится Оливер, но теперь она изменила свое решение. Еще несколько минут назад жизнь казалась спокойной и безопасной, но теперь… внезапно эта спокойная жизнь оказалась под угрозой.