Интимные тайны

Это оказалось вполне благожелательное послание адвоката о прохождении ею испытательного срока перед вступлением в права наследования и размышления о том, какие изменения желательно внести в этический кодекс женщин семейства Дювалл, вызванные требованием времени. Мистер Превин смело предположил, что Мэри как правопреемница должна задуматься над новой редакцией этого путеводителя по житейским волнам.

— Любовная записка? — раздался над ее головой шутливый голос.

— О, ты уже вернулся! — с нескрываемой радостью воскликнула она. — А говорил, что будешь только к вечеру.

— Управился раньше, решил удивить тебя. Так что это за послание?

— Размышления Макса о назревшем изменении кодекса барышень семейства Дювалл. Считает, что я должна взять это на себя.

— Вообще упраздни этот домострой прямо сейчас и иди со мной в постель. Лучше вынести пытки каленым железом, чем провести одну ночь без любимой.

— А я отлично выспалась.

Кармен принесла завтрак и для Кейна, и он, расположившись напротив Мэри, жадно набросился на крепкий кофе.

— Не подумай, что я тебя принуждаю, по, поскольку бал продлится допоздна, я считаю, что нам необходимо соснуть. — Кейн посмотрел на Мэри выжидающим взглядом.

— Дел много.

— Ну что ж, вздремнем на балу. Надеюсь, я не буду слишком громко храпеть.

— Ложись сейчас, отдыхай сколько хочешь. Это у меня много дел. В конце месяца нужно набрать штат для моего фонда, а я еще не определилась с местом для офиса. Коллеги по Иствикскому художественному совету мне не очень помогли, у них связи в других сферах, придется искать самой.

— Вовсе не обязательно. Подключим мои связи. Тебе нужно не больше восьми человек, это я уже обдумал. А также договорился с веб-дизайнером, который будет разрабатывать сайт для «Брент Траст». Через этот сайт ты сможешь рекрутировать людей.

Мэри поражалась, как сильно увлекся Кейн ее идеей, более того, он обогатил ее концепцию своим воображением и опытом. Благодаря его оригинальной инвестиционной стратегии задуманное ею стационарное отделение послеродовой реабилитации станет естественным продолжением службы дородового патронажа малообеспеченных матерей при местной больнице.

— Спасибо, Кейн. Не предполагала, что ты уже и в этом направлении поработал, — порадовалась Мэри тому, что ей не придется самой искать разработчика сайтов.

— Не стоит благодарности, — великодушно ответил Кейн.

— Не говори так. Это большое дело. Три года я лелеяла свою мечту. И только благодаря тебе она становится реальностью:

— Я делаю это не ради благодарности, а лишь потому, что осознаю важность твоего проекта.

Чем безукоризненнее становился Кейн в ее глазах, тем горше были собственные затаенные мысли. Неужели Кейн не понял, что это его ребенка она потеряла? Но если не понял, как ему об этом сказать?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Они неторопливо прохаживались по пляжу и мирно беседовали, когда запищал мобильный телефон Кейна.

— Я должен ответить, не возражаешь?

Его обходительность порой смущала Мэри.

— Я прекрасно понимаю, что у тебя есть дела, — ответила она и оторвалась от него, продолжая идти вдоль берега.

Кейн быстро завершил разговор и. нагнав Мэри, обнял ее за плечи.

— Мне необходимо принять участие в экстренном селекторном совещании, могу я воспользоваться телефоном в твоем кабинете?

— Безусловно. Мог не спрашивать.

— Как жаль, что нам не удалось… вздремнуть, — посетовал он, направляясь к дому.

Оказавшись одна, Мэри решила отправиться в мастерскую. Там она села и серьезно задумалась о себе, Кейне и маленьком Бренте. Предстояла жизнь, сценарий которой был неизвестен. В детстве она играла роль непоседы, мятежного подростка, отверженной в своей семье, ее самолюбию льстило быть не похожей на скучных представителей клана Дюваллов.

Будучи начинающей художницей, Мэри ценила эксцентричность богемы, присущие ей экстравагантные безоглядность и смелость, фатализм суждений, поэтому, сойдясь с Кейном, она настолько увлеклась ролью блистательной любовницы аристократа, что ни на секунду не задумалась о возможных последствиях. Она слишком долго потакала своим капризам, оправдывая себя непониманием близких.

Сейчас рядом с нею человек, который стремится понять и принять ее. Но Мэри впервые в жизни сама не понимала, кто она. Знала, что переросла роли обиженного ребенка, богемной художницы, нещепетильной содержанки. Кем она стала? Неудачницей, обманувшей любимого человека и этим погубившей собственное дитя. Человеком, который должен доказывать, что имеет право носить фамилию своих родителей. Осознать это было мучительной необходимостью.

Мэри закрыла дверь на ключ и накинула рабочий халат. Переместив мольберт в центр мастерской, она подставила его под ясный полуденный свет, обильно втекавший сквозь высокие окна.

На холсте был набросок любимого лица. Она рисовала неподражаемые черты по памяти, каким и запомнила их три года назад. Теперь, вслед за временем, многое приходилось менять. К лучшему, думала Мэри.