Интимный дневник гейши

Через несколько часов он добрался до дома, замерзший и усталый, и увидел, что Рэйко ждет его. Она стояла в их спальне, и одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы почуять неладное — губы поджаты, взгляд испуганный и осуждающий.

— Что случилось? — встревожился Сано за нее и Масахиро.

Она отступила, уклонившись от его протянутой руки, и подала небольшую книжку.

— Будь добр, объясни это. — Голос Рэйко дрогнул.

Озадаченный Сано взял книжку, открыл ее и удивленно нахмурился, увидев заглавие.

— Интимный дневник госпожи Глицинии? Откуда он взялся?

Рэйко не ответила. Встревоженный выражением ее лица, Сано принялся читать страницу за страницей. Его удивление переросло в ужас от этой мешанины фактов и лжи. Госпожа Глициния не могла написать о нем такой пасквиль! Этот дневник — очевидная фальшивка. Но, читая, он словно слышат голос Глицинии; да и кто, кроме нее, мог знать столь интимные детали их отношений?

Если бы он раньше рассказал обо всем Рэйко! Как теперь ее убедить, что большая часть этой истории ложь, если он скрывал от нее правду?

Сано прочел последний листок, где описывалось, как он оскорбляет сёгуна и замышляет сделать Масахиро следующим диктатором. Кровь закипела от злости. Охваченный стыдом и безысходностью, он медленно закрыл дневник, не в силах посмотреть в глаза Рэйко. Наконец он решился и встретил ее внимательный взгляд, словно она пыталась понять, кто перед ней — друг или враг.

— Где ты взяла это? — спросил Сано.

— У госпожи Янагисава. — Рэйко рассказала, как анонимный сверток попал к канцлеру, а ее подруга отдала дневник ей. — То, что там написано, правда?

От напряжения на лбу у Сано выступил пот.

— Давай сядем и поговорим, — сказал он.

Рэйко не шелохнулась, но ее глаза обежали комнату, и Сано увидел, как ее гордая манера держаться рассыпается в прах.

— Значит, правда, — прошептала она — Глициния была твоей любовницей. Я думала, что мы… ты все время… — Рэйко резко отвернулась.

— Все кончилось еще до нашей свадьбы, — произнес Сано.

— Тогда почему ты не рассказал мне о ней в самом начале расследования?

— Я не хотел тебя огорчать. — Вина терзала Сано. Ничтожное удовольствие, которое он получил от госпожи Глицинии, не стоило всего этого.

— То же самое ты сказал ей, когда она расстроилась, узнав о твоей помолвке. — Рэйко, пылая от боли, подозрений и злости, указала на дневник, который по-прежнему держал Сано. — Она была красива. Ты любил ее. Она делала для тебя все, чего только мог пожелать мужчина. — Губы Рэйко искривились от горечи. — Ты женился на мне только потому, что я из семьи высокопоставленного самурая, а не из борделя.

— Я не любил ее! — запротестовал Сано. — Между нами не было ничего, кроме плотской связи. — Он увидел, что Рэйко прищурилась. — Всего лишь короткая связь, которая не имела будущего.

— Тогда для чего ты ее освободил? — возразила Рэйко. — Или ты этого не делал? — жалобно спросила она, выдавая желание поверить, что он не совершал этого поступка, означавшего глубокую привязанность к проститутке.

— Я сделал это, — признался Сано, понимая, что только усугубляет свою вину.

Рэйко на мгновение закрыла глаза.

— Но не потому, что хотел продолжать с ней связь. — Сожалея, что придется причинить ей еще большую боль, Сано знал, что должен рассказать всю историю, и поспешно продолжил: — Я познакомился с Глицинией в ходе одного расследования, когда еще служил в полиции. Она дала мне информацию. Мы провели с ней ночь.

— Во время которой она научила тебя искусству любви?

Слыша страдание за сарказмом Рэйко, Сано неохотно кивнул.

— Кое-кому не понравилось, что Глициния помогала мне. Ее наказали. Ее страдания были на моей совести, и я должен был ее отблагодарить. — Он описал события, предоставившие такую возможность. — Но я не ездил в Ёсивару, чтобы забрать ее. — Он полистал дневник. — Не было никакой церемонии отъезда, мы не путешествовали вместе к ее новому дому. Деньги и все остальное дало бакуфу. Глициния не была моей постоянной любовницей. Да я и не собирался делать ее таковой.

— Значит, вы с ней никогда больше не спали? — За недоверием Рэйко скрывалась надежда.

Ему очень не хотелось терзать ей душу, но Сано заставил себя признать:

— Спали, но лишь дважды… до нашего с тобой знакомства. Глициния злилась. Я был занят, работая на сёгуна, и даже не мыслил к ней возвращаться. Не было никаких диких скандалов, воссоединений, извращенного секса, никаких оскорблений в адрес сёгуна и, уж конечно, замыслов использовать Масахиро ради собственной выгоды.

Сано швырнул дневник на стол, с новой силой разозлившись на выписанный в нем мерзкий образ. Он чувствовал облегчение, открыв тайну, но досадовал, что это произошло таким образом. Он взглянул в напряженное, несчастное лицо Рэйко.

— Я люблю тебя. И всегда был тебе верен. — От искренности и нежности этих слов его голос прозвучал хрипло. — Клянусь в этом своей жизнью.

Рэйко разрывалась между желанием поверить и страхом быть обманутой. Потом отвернулась. Сано в душе проклял «Черный Лотос» за это ее болезненное недоверие.