Интимный портрет дождя или личная жизнь писательницы. Экстремальные мемуары.

- Да заткнись ты, Зайчикова, елки-палки! Хоть Сашка и считал Иванова вруном, но слушал, как и все, с интересом.

- Пыль столбом, значит, публика орет и свистит! — невозмутимо продолжал Витька. — А бык, это, рога — во-о! — толстенные, что твоя нога, о-острые, как финки. И, это, он рогами ка-ак долбанет Рауля...

Тут Иванов привстал, сделал свирепую рожу и руками изобразил рога. Мы на всякий случай шарахнулись в стороны. Мы не заметили учительницу, которая прислонилась к стене и с улыбкой смотрела на нас.

Нина Николаевна (это наша классная руководительница) привыкла находить нас в самых неожиданных местах. Маленькая, худая, с узенькими неразвитыми плечами, она издали была похожа на подростка.

- Ну, Иванов в своем репертуаре, - сказала Нина Николаевна, и тут мы ее увидели, - А ну, марш в класс. Все на дополнительные занятия!

Она часто устраивала нам дополнительную математику, потому что наш класс был отстающим. Она просто выходила из себя, если кто-нибудь не понимал теорему или не мог решить уравнение.

- Я научу вас мыслить, лентяи! – кричала она тогда, и лицо ее становилось малиновым. - Я сделаю, сделаю из вас математиков!

Но вообще-то Нина Николаевна была неплохая, нормальная училка в общем. Все это знали. И вот мы пошли на дополнительные занятия. Как всегда, долго искали свободную комнату, а когда нашли класс, он оказался заперт. Пока Нина Николаевна ходила за ключами, Сашка Серегин напихал в дверную скважину бумажек. Потом математичка вернулась и долго тыкала ключом в скважину, усердно вращала его. Дверь не отпиралась. И у Нины Николаевны сделалось такое растерянное лицо, что нам даже жалко ее стало.

- Вы, наверно, взяли не тот ключ, - протянула длинная Томка.

Серегин насупился.

- Давайте, я открою.

Выковырял все свои бумажки и легко отпер дверь.

Занятия начались. Но не прошло и четверти часа, как Нину Николаевну позвали к телефону. Она ушла из класса, и мы снова собрались вокруг Иванова.

Витька небрежно уселся на учительском столе, поерзал, принял живописную позу: одну ногу свесил, другую поджал под себя, откинул голову, прокашлялся.

-Так на чем мы остановились? Ах да... И бык, значит, и-их! Как врезанется в трибуну - бух! Щепки, пыль столбом, бабы визжат, зрители с первых рядов на верх сигают, на галерку - р-раз!.

Тут он как будто случайно взглянул на Маринку Гордон.

Она, единственная из всех нас, со скучающим видом смотрела в окно.

Там в голубом морозном воздухе поворачивалась над крышами стрела башенного крана.

Маринка сидела одна. Соседка по парте, Вера, не пришла сегодня, а из девчонок никто больше не решался подсесть к Маринке. Вообще, ее считали задавакой.

- А Сантос тогда р-раз, значит, как размахнется тяжеленной стальной пикой, — продолжал Витька уже без всякого энтузиазма. - Пикой, это, сверкающей, как молния, в его руке, - прибавил он вычитанную где-то фразу, и снова тоскливо поглядел в сторону Маришки.

Тут в дверях появилась Нина Николаевна и сообщила:

- У меня сейчас срочная конференция, так что можете идти домой. Только спускайтесь тихо.

И мы с радостными воплями выкатились в вестибюль.

Гардеробщица долго не давала ключей от раздевалки:

- Не, не, не имею такого права. А может, вы с урока сбегли. Не, не, без учителя не пущу. Зовите своего учителя!

- Ну, теть Маш, ну что вы, ну... - Не, не...

Кто-то побежал за Ниной Николаевной. Ее нигде не было.

- Наша Нина сгинула! - заорал Витька Иванов и полез вверх по решетке в раздевалку.

Тетя Маша и толстая уборщица Шура начали суетливо стаскивать его оттуда. Но не тут-то было. Витька лягнулся и перемахнул внутрь. Напялил свою затасканную демисезонку, нахлобучил шерстяной колпак, стоит, ухмыляется - одна бровь выше другой. Когда Иванов улыбается, у него всегда одна бровь выше. Сам-то Иванов блондин, только брови у него темные.

Девчонки зашумели:

- Вить, достань мое пальто, во-он, синее...

- Витенька, мою шубу, черную такую... Но Иванов только скалился и театрально раскланивался. Потом подскочил Сашка:

- Слушай, испанец, подкинь мою куртку. Витька Иванов лишь посмотрел в сторону Марины Гордон.

Она стояла к нему лицом и, казалось, так задумалась, что ничего вокруг не замечала.

- Ишь, хитрые, вас много, а я один, - важно заявил Витька и с обезъяньей ловкостью увернулся от швабры, которой пыталась подцепить его уборщица Шура.

- Вылазь сейчас же, хулиган, вот я дирекцию позову, - кипятилась тетя Маша.

А Иванов подтянулся на вешалке и, раскачиваясь среди пальто и курток, снова взглянул на Маришку. Та стояла молча, только скосила свой зеленый глаз на кожаное пальто. Оно висело отдельно. И Витька вдруг просветлел лицом.

- Держи, Марин, - просунул сквозь железные прутья коричневую кожанку.

Маришка полуулыбнулась и стала протискиваться к зеркалу.

Тут тетя Маша открыла раздевалку и схватила Витьку за шиворот, а мы хлынули за ней и стали сдергивать с вешалок свои пальто, куртки, шубы.

Снег на солнце так искрился, что сначала мы даже растерялись. А потом разом заорали и помчались со школьного двора кто куда.