Интриганки

-- Да, дитя моё, такова судьба мужчины. Путь чести. Занятие благородного человека. И вся-то наша жизнь, милочка, есть война.

-- Но... они же втроём накинулись на одного!

-- Увы, судьба иногда посылает нам тяжёлые испытания. Когда враги сильны и многочисленны. Но настоящие мужчины принимают бой, исполняют долг и не склоняют головы. Честь дороже.

-- Какая честь нападать втроём на одного?!

-- Наша. Настоящих благородных дворян Саксонии. Мои рыцари - лучшие, храбрейшие воины во всей империи.

Ростислава с ужасом смотрела на своего венценосного.

На "Святой Руси" при дворах князей проводят состязание по выездке, но такая драка... Хочешь драться - иди в Степь. А тут... свои своих... толпой на одного... все против всех...

Она перевела взгляд на поле. Один из толкущихся вокруг свалки пехотинцев упал. Поскользнулся на валяющемся щите. Стерев ногой с него пыль.

-- Я не знала, дражайший супруг мой, что Голландия является Саксонией. Там на щите в золотом поле красный лев. Весь красный. А у его противников тоже лев, но другой... который... лев-соболь, вооруженный, безудержный и томно красный...

Уроки геральдики оказались не пустой тратой времени. Как её задалбывала необходимость запоминать эти идиотские картинки и эпитеты! Как можно скрестить соболя и льва?! Да ещё получить "томного" и "безудержного"?

Но теперь она в состоянии сказать, что фландрцы бьют голландца.

-- Генрих! Они же выпустили Флориса Голландского из тюрьмы! Только в прошлом году! А теперь пытаются забить насмерть!

-- Да уж. Видать, не договорили. Этот Филипп Эльзаский, который граф Фландрский... лихой парень. Он-то Флориса три года назад и поймал. Да и вообще: толковый. Удачно женился. Жена у него... так себе. Но в прошлом году братец её ушёл в монастырь. С концами. А владения достались этому. В январе и папаша отошёл в мир иной.

Генрих, как и положено, перекрестился при упоминании покойного.

-- Похоже, графы сводят личные счёты. Но правила турнира не нарушены, дорогая.

Ростислава судорожно пыталась найти доводы для прекращения этого... мордобойного развлечения благородных рыцарей.

-- А как же "гербовой король"? "Особа герольда неприкосновенна"! А его затолкали в самый низ этой свалки. И там... прикасают.

Герцог задумался. Нахмурился. Огляделся. Поднял деревянную резную палку в руках, убедился, что трубачи увидели его движение и подняли свои трубы. И бросил жезл на арену. Трубадуры, которым уже надоело держать длинные и тяжёлые дуры в поднятом состоянии, взревели. Звук был другой, но не менее противный. И тоже -- троекратно.

К концу исполненной музыкальной композиции "слоны идут на водопой", драка на арене остановилась. Благородные рыцари и их слуги принялись расползаться, вытряхивая песок из ртов, ушей и других частей тела и амуниции.

Несколько служителей кинулись к холму из людей и коней, наглядно выражавшему нынешние сложные отношения между Фландрией и Голландией. И приступили к поиску в его недрах "гербового короля" Саксонии.

Один из рыцарей подбежал к ограде перед помостом, сорвал с головы шлем и принялся орать на герцога. Обвиняя его в нарушении правил - в незаконной остановке схватки. Тот набычился, постепенно наливаясь кровью. Потом рявкнул, показывая рукой на выход. Типа: "пшёл вон!". К крикуну подскочили его спутники и принялись уговаривать, подталкивать, тащить, подвели коня, помогли...

-- Каков мерзавец! Весь в отца!

Генрих раздражённо покрутил головой. А Ростислава услышала сзади на ухо голос подошедшей матушки:

-- Ты нажила себе ещё одного врага. Сильного и злобного. Граф Фландрский. Дядя Иерусалимского короля. Человек Барбароссы. Псих. Полный анжуец и законченный крестоносец.

***

Софья несколько преувеличивает: завзятым крестоносцем был его папаша - четырежды съездил в Святую Землю, оставляя сына регентом. Благочестие отца наложит отсвет и на сына - через десятилетие ему предложат стать регентом королевства. Его отказ - эпизод в цепочке событий, приведшей к падению Иерусалима.

Сейчас это тридцатидвухлетний человек, высокий, красивый, с гладко выбритым правильным лицом. Со склонность к резким действиям, авантюрам и необдуманным словам, что постоянно проявляется в Анжуйских династиях. Его презрительная шутка в адрес тогда ещё принца Франции Филиппа II Августа приведёт к передаче французской короне нескольких владений (Артуа, Вермандуа...) и ряду франко-фландрских войн следующего столетия, включая знаменитую "битву шпор".

Выросший в сиянии славы своего отца, в собственных победах, он, несмотря на отдельные ошибки, был очень удачлив. И в войне, и у женщин.

Ему было дано многое. Кроме одного: наследника. Проблема была столь острой, что его жену поймали на прелюбодеянии - пыталась предложить собственное решение. Несмотря на публичный скандал - развода не последовало. Увеличившееся, процветающее графство пришлось передать сестре, а реально - её мужу.