Интриганы

– Почки начали набухать, – сказал он Калигуле, взглянув в окно. – Пора начать действовать.

– Сеять, что ли? – Калигула сделал вид, что не понимает, о чем говорит Самсон.

– Нет, собирать единомышленников.

– А… – протянул Калигула. – Так давно пора.

– Зимой нельзя было, – попытался оправдаться Самсон. – Слишком холодно. Люди в стужу не желают заниматься политикой, в стужу хочется только горячего борща и водки с пельменями.

– Вы, как всегда, правы, – согласился Калигула. Они с Дианой уже давно применяли тактику беспрекословного согласия с любыми мыслями Самсона, пестовали в нем уверенность в покорности окружающих.

– Сегодня пятница, поедем на вокзал, побеседуем с моими однокамерниками.

– Отличная идея! – воскликнул Калигула. – Замечательно, что она пришла вам в голову, – похвалил он Самсона, хотя несколько дней назад сам напомнил ему о существовании вокзальных знакомых. – Но прислушиваться к откровениям мага не будем, правда? Мы ведь уже знаем, что он может ошибаться.

– Вы о сумасшедшем доме?

– Именно.

– Да, здесь он ошибся.

– Значит, может ошибиться и еще раз.

– Наверное.

– Когда прикажете запрягать?

– Часам к шести.

Этот разговор Самсона и Калигулы состоялся за завтраком, когда они вдвоем давились овсянкой. Овсянку ввела в обязательное меню Диана, заметив, что ее талия увеличилась на полтора сантиметра. Когда же стало понятно, что овсянка талию не уменьшает, Диана вовсе отказалась от завтраков, устроила себе фитнес студию, салон СПА, выписала из столицы модного тренера, но для мужчин геркулесовую кашу из вредности характера оставила.

– Поедем в пролетке или в закрытой карете? – спросил Калигула, встав из-за стола.

– В карете.

Диана, узнав о принятом Самсоном решении, сразу превратилась в любящую и ласковую женщину.

Ровно в шесть карета, запряженная четверкой вороных, стояла у парадного подъезда дома. Кони, застоявшиеся за зиму в конюшне, нетерпеливо били копытами.

– Берегите себя, – сказала Диана, провожая Самсона до дверей кареты и заботливо поправляя шарф на его шее. – Я велела приготовить вам в дорогу немного еды.

В этот момент подошли к карете два казачка, с трудом тащившие большой сундук.

– В этом сундучке вы найдете все, что необходимо для путешествия, – объяснила Диана.

Она стояла на крыльце, окруженная многочисленной дворней, и махала на прощание платочком. Слуги тоже махали: Самсон уезжал из усадьбы впервые, и суета, вызванная его отъездом, служила им развлечением.

– Удачи, милый! – крикнула Диана.

– Удачи, барин! – кричали слуги.

Карета тронулась с места и понеслась в город, к вокзалу.

Самсону очень захотелось поскорей увидеться со своими приятелями, и он всю дорогу подгонял кучера.

– Светофор на каждом углу, и все время красный, – оправдывался кучер и щелкал кнутом.

– Но, толстозадые!.. Но!..

6

Так уж получилось по календарю, что эта пятница выпала на седьмое марта, и потому, кроме постоянных пассажиров и любителей преферанса, на вокзале оказались Кира Арнольдовна и Юрик с пятью коротко стриженных, спортивного вида парнями – боевая бригада молодежного объединения «Скифы». Парни не верили, что в губернии можно отыскать двенадцать девственниц, и сами напросились на встречу. Чтобы прибывающие девицы сразу определили, кто есть кто, в руках у парней был транспарант с лозунгом: «Все мужики – козлы!» Этот текст в благородном порыве подсказала все та же Нюра.

– Грязно и отвратительно! – Кира заподозрила соседку в желании очернить имидж партии девственниц.

Нюра обиделась, но ее тогда поддержал Юрик.

– Политика вообще дело грязное, – сказал он. – Отличный лозунг.

– Но делать ее нужно чистыми руками и чистым телом! – не постеснявшись выражения «чистым телом», возразила Кира Арнольдовна.

– Только не при нынешнем режиме!

Чувствуя, что Юрика сейчас понесет и он начнет излагать программу «скифов», Кира Арнольдовна, скрепя сердце, согласилась на слово «козлы». Но здесь, на вокзале, грубости этого текста снова устыдилась и, сделав вид, что не имеет к нему никакого отношения, отошла в сторону, к игрокам в преферанс.

– Вы не знаете, почему плакат с таким текстом держат парни? – спросила Киру любознательная Милочка.

– Нет, – ответила Кира Арнольдовна и покраснела. Признаться, что имеет к этому лозунгу отношение, было выше ее сил. За нее ответил Рыжаков.

– Голубые своих встречают, – сказал он. – Ваше слово, Маэстро.

– Семь бубен, – заявил Маэстро.

– Кто играет семь бубен, тот бывает нае… – пробормотал ассистент.

– Не материтесь! – оскорбилась Милочка. – Я все-таки женщина.

– Бревно! – кратко охарактеризовал ее женские достоинства Бюргер, старательно целясь в мишень в тире.

– Ха-ха! Чья бы корова мычала! – не осталась в долгу Милочка. Их отношения до сих пор были натянутыми. – Ложится и сразу храпит! И зайчик у него только на раз пописать, не зайчик, а тряпочка, – объяснила она Марии. – Я уже и так старалась, и этак, а все без толку.

Кира Арнольдовна, услышав эти непристойности, немедленно ретировалась назад к «скифам», резонно посчитав, что их лозунг если не нравственней, то определенно намного приличней. Во всяком случае, не так в лоб.