Интриганы

– Сегодня же ночью проведем экспроприацию. Сбор участников на Площади Дружбы народов в полночь, – распорядился Калигула.

Ясновидец встал. Он смотрел в глаза Самсону и молчал.

Самсон тоже молчал, ожидая, что скажет маг.

«Не соглашайтесь, Самсон, – услышал он голос Маэстро. – Вы не вняли моему предостережению в тюрьме, так хоть послушайтесь друга сейчас: не соглашайтесь. Представьте себе застывшие шеренги людей, одетых в серо-зеленую форму – пятки вместе, носки врозь! – услышьте рев обезумевшей толпы, оглохшей от собственных патриотических криков. Толпа – это зверь, Самсон. Ее энтузиазм питается человеческой кровью. Вас толкают на преступный путь. Подумайте».

«Я думал, – взглядом ответил магу Самсон. – Я долго думал, Маэстро. Но вы же видите, они требуют».

«Так хотя бы не принимайте участие в затеваемом шабаше», – беззвучно попросил ясновидец.

«Не могу. Товарищи сочтут меня трусом и предателем».

Присутствующие с удивлением наблюдали за этим беззвучным диалогом.

– Чего вам неймется, шеф? – не выдержав паузы, спросил Рыжаков. – Что вы все поперек лезете?!

– Оставьте ясновидца в покое! – осадил ассистента Калигула. – А вы, Маэстро, не вмешивайтесь больше, пожалуйста. Вы же видите, люди целеустремленны, возбуждены и могут причинить вред здоровью всякому, кто станет на их пути.

– Кто не с нами, тот против нас, Маэстро, – не удержался Юрик. – Это же классика.

– Я сказал, хватит! – прикрикнул на него Калигула. – Маэстро все понял.

– Я давно все понял, – с горечью прошептал Маэстро и, понуро опустив голову, вышел из вокзала. Вслед ему несся презрительный свист его бывшего ассистента.

13

Ночью в дом директора Пенсионного фонда Пухова ворвался добрый десяток мужчин с натянутыми на лица женскими черными колготками.

– Бандиты!.. – возвестил тревогу сторож, отчаянно звоня в корабельную рынду. Но было поздно. Бандиты вбежали в спальню хозяина и вытащили его из постели.

Вначале толстяк попытался сопротивляться, но, заметив у одного из них воздушное ружье, понял, что сопротивление опасно.

– Из такого ружья можно глаз выбить? – спросил он.

– Можно, – ответил владелец ружья. – И не только глаз, дырку в башке можно сделать.

– Не волнуйтесь, мы против крови, – успокоил Пухова главарь банды. – Конечно, если вы нападете на нас, нам придется защищаться. Но будете хорошо себя вести, мы насилия не допустим.

– Буду хорошо себя вести, – плаксивым тоном пообещал Пухов и попросил разрешения одеться.

– Не стоит, – остановил его предводитель бандитов. – Потом раздеваться придется. Если вы проедетесь с нами в Фонд и откроете сейф, то вскоре вернетесь в постельку. Машина ждет.

– Нет! – заявил Пухов, внутренне содрогаясь от страха и одновременно гордясь своим мужеством. – Никогда! Деньги Фонда – деньги народа!

– Мы тоже народ, – продолжал уговаривать предводитель. – Реальные пацаны. И хотим получить свою долю, понятно? В машину его!

Толстяка потащили к машине. С этой непростой задачей с трудом справилось четверо дюжих парней. Сторож, прикрыв от ужаса ладонью рот, смотрел, как они тащат хозяина вниз по лестнице.

– Тяжелый, падло, – сказал один из них, помогая подельникам заталкивать толстяка в машину.

Поставьте себя на место человека, которого вытаскивают среди ночи из постели и в одних кальсонах увозят из дома. Нужно быть чрезвычайно хладнокровным и бесчувственным, чтобы не испугаться, а это под силу только героям. Директор Пенсионного фонда героем не был, не такова его должность, чтобы геройствовать. И потому, оказавшись в машине, толстяк окончательно лишился остатков мужества, покорился судьбе и только поминутно просил оставить его в живых.

– Я хороший семьянин, – бормотал он, всхлипывая. – В Бога верую, заповеди соблюдаю.

– Лучше бы ты пост соблюдал, – усмехнулся главарь. – А то из-за тебя пацаны себе грыжи нажили.

Пухова привезли к зданию Фонда и, приставив к виску ружье, велели открыть дверь и отключить сигнализацию. Дверь он открыл ключом, висевшим у него на шее, а вот сигнализацию… У несчастного толстяка от волнения отшибло память.

– Вспоминай, не то я рассержусь, – сказал предводитель. – Посчитаю до трех, затем рассержусь и сделаю тебе липосакцию. Это, кажется, так называется. Раз!..