Интриги королевского двора

— Лиля, я больше не буду…

— А что ты должна сделать?

— Э-э-э…

— Тебя ведь сейчас опять начнут дразнить?

— Начнут.

— Тогда советую сделать так…

Вечером Мири с довольной улыбкой отчитывалась перед Лилей.

— А ты была права. Я вхожу, а Бьерн мне, мол, получила, графиня недоученная?

— А ты ему?

— А я ему — сам недоученный. А если хочешь — десять дней нам на подготовку. И на соревнование.

— Согласился?

— Еще как!

— Тогда эти десять дней нам надо серьезно заниматься.

— А ты мне поможешь?

— Обязательно.

Аделаида Вельс была в отчаянии. План соблазнения провалился. Мягко говоря.

Джерисон ее избегал.

Нет, граф не шарахался демонстративно в сторону, он не отобрал у нее свои подарки, но… Он не извинился за побои. Он больше не разговаривал с ней.

Ее словно и вовсе не существовало. А ведь это сильно нарушало ее планы на жизнь. И ставило саму жизнь под угрозу. Кто еще защитит ее, кроме Джерисона? Как только она вернется домой… ох-ох-ох… даже если ее не отдадут палачам — все равно ни жизни, ни репутации… только в публичный дом идти.

И Аделаида решилась.

Она подождала, пока чуть сошли синяки, уродовавшие лицо, и однажды ночью снова поскреблась в дверь его сиятельства.

— Войдите… А, это вы, госпожа? Что вам угодно?

Голос был ледяным и ироничным. И Аделаида рухнула на колени.

— Джерисон, выслушай меня!

— Не хочу. Нам не о чем говорить.

— Я не виновата ни в чем!

— Да неужели? И не моими подарками были оплачены покушения на мою жену?

— Я не виновата! У меня все отбирал Алекс!

— Да неужели? В постели?

— Я никогда не спала с ним! Алекс не был моим любовником! И мужу я не изменяла!

— Вот как? А твой любовник утверждает другое.

— А что ему остается делать? Он просто лжет! Подумай сам! Он был моим опекуном! Он мог выдать меня замуж второй раз! Я обязана была его слушаться!

Джерисон вздохнул. Вообще-то да.

Жена да убоится мужа своего. А женщина — мужчины. Ибо Мальдонаино начало сильно в ней, и требуется держать ее в строгой узде, как кобылицу непокорную или овцу неразумную. Так что спорить с кузеном Аделаида не смогла бы. И не отдать ему драгоценности…

— Ты могла бы пожаловаться мне.

— Я не могла тебя потерять. Я люблю тебя. До безумия люблю…

— Ты меня уже потеряла.

Аделаида потупила глазки в пол. Покраснела.

— Значит, наш ребенок никогда не узнает своего отца? Джерисон, в чем виновато дитя?

Мягко говоря — граф ошалел.

— Ре… бен… ка?!

— Да, любовь моя. Нашего сына. Или дочку.

— Н-но…

— Любая осторожность не сможет противостоять воле Альдоная.

Адель играла с убежденностью отчаяния. Она понятия не имела о системе Станиславского, но надрыва было столько, что ей поверил бы кто угодно.

— А может быть, наша любовь оказалась сильнее осторожности! Я не знаю! Но моя связь с луной прервалась. И груди отяжелели, посмотри сам…

Аделаида рванула платье на груди. И Джес невольно посмотрел на два упругих холмика.

— Вот, пощупай…

Аделаида почувствовала, как у графа перехватило дыхание. Неужели…

Но Джерисон справился с собой.

— Вот что, Адель. Я тебе дам сейчас деньги на повитуху. И к тебе прикасаться больше не хочу.

Руки убрались с ее грудей. Граф достал из стола кошелек. Толстый. И бросил его Адели. Женщина не сделала движения поймать — и золото покатилось по полу.

— Вытрави плод, пока не поздно. Не знаю, спала ты с другими или нет, но я тебе больше не верю.

Аделаида выпрямилась. Глаза ее засверкали. Вот так, грудь вперед, подбородок вскинуть, чтобы виднее были синяки.

— Моего ребенка?! Лучше стать отверженной, чем убить свое дитя!

И вылететь из комнаты, хлопнув дверью.

Расслабиться Аделаида смогла только в своих покоях, предварительно выгнав служанку и запершись на все замки.

Кажется, сцена разыграна нормально. Джерисон точно купился. А что не сразу простил… на это она и не рассчитывала.

Ничего, капля камень точит.

После ухода Аделаиды Джерисон накатил бокал вина, плюнул, швырнул кубок в стенку и отправился к Рику.

— Адель беременна.

— От тебя?

Джерисон задумался.

— По срокам вроде как да.

— А по жизни?

— Не знаю. Деньги на повитуху я ей дал… но любые травы могут дать сбой.

— Болван. Мог бы и по-другому тоже…

Спорить Джес не стал:

— Не уберегся. Понимаю.

— И что ты теперь будешь делать?

— А что тут сделаешь? Если ребенок от меня — я его бросить не смогу, сам понимаешь.

Это Рик понимал. Сам бы так поступил. Но…

— И куда ты его?

— В Иртон.

— К жене?

— Да нет, что ты. Я же понимаю…

— Правильно. Не знаю уж, чем твоя супруга так отца зацепила, но он тебя в порошок изотрет и в грязь затопчет. Да и Август не обрадуется…

— Я же не предложу ей признать ребенка своим. Пусть растет, найду ему семью, потом в Лавери заберу…

— Угу, у твоей жены под носом — тебе Иртон что, свалка? Или думаешь, она не узнает?

Граф сверкнул глазами.

— А что ты мне предлагаешь делать?

— Да для начала сводить свою куклу к повитухе. Мало она тебе врала?

Джес тряхнул головой:

— Рик, ты чудо. Как я сам не подумал?

— Потому и не подумал, что это тебя касается впрямую. Думать нормально не можешь.

Джес фыркнул:

— А ты бы смог?

— Думаю же. А вот тебе надо выпить…

— Золотые слова.

Рик плеснул вина в бокалы.