Интрижка (СИ)

— Думала, ты ответишь Магнус Макхоттерсон, но так тоже пойдет, — съязвила она, наконец-то вгрызаясь в свинину. — Итак, я знаю свою сестру, и она не стала бы заводить горячего парня и целоваться с ним в мое тридцатиминутное отсутствие, поэтому, предполагаю, кто-то не был полностью откровенен во время ночи «маргариты», — заметила она. (прим.: Макхоттерсон на сленге — очень красивый, сексуальный мужчина)

— Нас таких двое, — парировала я.

Она покрутила в воздухе вилкой с кусочком свинины на зубцах, а затем сунула ее в рот.

Едва проглотив, она спросила:

— Как давно вы встречаетесь?

— Мы не… — начала я.

— Три недели, — заявил Джонни.

Я посмотрела на него, все его внимание было сосредоточено на Адди.

— Я принимаю его ответ, — заявила Адди, и я перевела взгляд на нее, она пристально смотрела на меня. — Ты не целуешься взасос с тем, с кем не встречаешься.

— Мы не целовались взасос.

— Подруга, если бы ты схватила его крепче, твои пальцы слились бы с его шеей, — ответила Адди.

Я почувствовала, как жар ударил по щекам, и пристально посмотрела на нее.

— Давай прекратим говорить о нас с Джонни.

Она приподняла брови.

— Значит, есть вы с Джонни?

Я проигнорировал это.

— Давай поговорим о том, где ты была.

— Э-м… — Она указала вилкой на поднос. — Сувлаки?

— От покупки сувлаки твои волосы растрепались, как после секса? — резко спросила я.

Джонни расхохотался, обнимая меня одной рукой, чтобы притянуть ближе, крепко прижимая к себе.

Глаза Адди сузились.

— Мы не будем говорить об этом в присутствии твоего нового парня.

— Он не мой новый парень.

Рука Джонни сжалась, и это не укрылось от Адди.

Она посмотрела на Джонни.

— Только Иззи может уйти в отрицание, что у нее есть горячий парень. В старших классах она практически не ходила на свидания и убеждала себя, что это потому, что она уродина, парни злились на нее, потому что хотели с ней встречаться, но она отказывалась гулять с ними.

— Адди, перестань рассказывать обо мне Джонни, — огрызнулась я.

На этот раз Адди проигнорировала меня.

Насадив еще свинины на вилку, она продолжила:

— Вероятно, она убеждена, что ты увиваешься рядом только потому, что хочешь быть ее другом.

— Мы занимались сексом восемь раз, Адди, — сухо сообщила я ей.

Ее взгляд скользнул по мне.

— Восемь? Ты считаешь? — Она снова посмотрела на Джонни. — Молодец. Три недели, восемь раз. Обычно она заставляет парня ждать год, прежде чем отдаст ему себя.

Джонни хохотнул, и я повернулась к нему.

— Перестань смеяться.

— Хорошо, sp"atzchen. — Он обнял меня, его тело продолжало подрагивать от смеха, но он подавил остатки веселья.

Так что теперь я пристально смотрела на него.

— Sp"atzchen? Что это значит? — поинтересовалась Адди.

— Ничего, — отрезала я.

— Воробушек, — ответил Джонни.

— Мило, — сказала Адди с ухмылкой и полным ртом свинины. — И ты тоже милый, — добавила она, сверкая голубыми глазами в мою сторону.

— Я не заставляю парня ждать год, — выпалила я.

Она ткнула вилкой в Джонни.

— Очевидно, больше нет. С другой стороны, ради него, — она снова начала вращать вилкой в сторону Джонни, — я бы не стала ждать и пяти минут.

— О, боже, кто-нибудь, убейте меня, — сказала я пологу из листьев над нашими головами.

— Этому не бывать, — весело ответила Адди.

Поэтому я повернулась к Джонни, осторожно забрала у него Брукса и объявила:

— Я иду гулять и беру Брукса с собой.

— Не уводи Джонни. Нам есть о чем поговорить, — заявила Адди.

Я пронзила ее убийственным взглядом.

Она ухмыльнулась мне сквозь очередную порцию свинины.

И тогда самый очаровательный белый лабрадор в мире подскочил к нам, а затем вторгся на покрывало и прыгнул на Джонни.

Чтобы игривый пес не разбудил Брукса, я отклонилась в сторону, но потом замерла.

Полностью.

Потому что Джонни был спокоен.

Абсолютно.

Пес кружил вокруг Джонни, лизал его в шею, бородатые щеки, тыкался в него мордой и наклонялся, чтобы обнюхать его руку, а Джонни просто смотрел на него.

Я тоже уставилась на него.

Внезапно Джонни отпустил мою талию, поднял руки и зажал собачью голову между ладонями. Собака и мужчина пристально смотрели друг другу в глаза, прежде чем пес дернулся и лизнул Джонни от челюсти до виска.

Это был Рейнджер.

Его пес.

Его вернувшийся малыш.

Это было воссоединение.

Счастливое.

— Мальчик, — пробормотал Джонни с таким глубоким чувством, что мой желудок, скрутившийся в болезненный узел, опалило жаром даже сквозь боль.

Хвост Рейнджера вилял так сильно, что все его тело виляло вместе с ним.

Наконец, Джонни поднял глаза, и я посмотрела в том направлении, куда они были устремлены.

И там, может, в футах десяти от нашего покрывала, стояла она.

Высокая.

Пышногрудая.

С гривой диких, красивых, темно-рыжих волос.

В убийственном наряде, очень похожем на тот, в котором был Джонни: облегающая черная футболка с изображением сердечка с игральной карты и какой-то надписью, сильно вылинявшие джинсы, ковбойские сапоги и много серебра на запястьях, в ушах, на пальцах и шее.

И лицо, из-за которого войны могли начаться и закончиться.