Интро Канарейки (СИ)

Не знаю, как не разревелась сразу. Наверное, пыталась его понять. Сейчас он всё объяснит, и мы разберёмся, мы всё перешагнем, любые проблемы, что бы ни уготовила нам судьба! Ведь это… Ведь это мы!!!

— Я лишь принес твои новые документы. Сейчас уйду. Здесь — паспорт, а так же банковский счёт и карта. — как холодно… Настолько, что зимний мороз покажется жарким в сравнении с этими словами! Нет… Что происходит? Прилагаю большее усилие, и, пошатываясь, срываюсь с кровати. Пытаюсь подойти, и чуть не падаю. Но крепкие руки быстро подхватывают меня. Вот так, давай же! Обними меня, прошу… У тебя выдался сложный день. Или не один день? Сколько я лежала без сознания? Я знаю, ты, возможно, огорчён… Но, не нужно! Не нужно, прошу, не разжимай равнодушно руки!

Любимый усадил меня в кровать, я потянулась к его запястьям. Сжала их, пытаясь удержать. Но, он резко одернул мои руки, почти отталкивая, и опустил глаза. Я зашипела. Как могла, пытаясь выдавить подобие вопросов.

— Что происходит? Зачем ты так? Побудь со мной! Останься! — Чертов сиплый скрежет! Не получается… Отчаянно стараюсь, и снова плачу, когда не выходит! Ты же видишь, я пытаюсь, прошу, прислушайся ко мне! Но, вместо этого, он отворачивается, сжимает до хруста пальцы, и уходит… Он идёт к выходу, оставляя меня. Оставляя сейчас!!!

Бросаюсь к нему. Падаю… Оказалось, держать равновесие слишком сложно! Ничего, мне не больно, не от этого больно! Сжимаю его брюки… Удержать пытаюсь… Обернись! Прошу, не будь таким жестоким! Я здесь… И чувствую, если ты сейчас уйдёшь…

— Я не вернусь — бросил он через плечо, смахнув с ноги мои дрожащие ладони. — Я больше не вернусь. В твоём распоряжении достаточно денег, чтобы безбедно жить три жизни. О лечении не беспокойся. — И направился, без колебаний, к выходу, игнорируя мой беззвучный шепот

Нет! Бросаюсь к нему снова… Не отпущу! Я же жить без тебя не смогу!!! В голове отчётливо маячат строки моей песни…

— А мир так бесцветен, когда тебя нет…

Не важным становится всё, что вокруг…

Я шиплю мелодию, хриплым сопением проговариваю слова… Почти не слышно, но, если попытаться! Прошу тебя, любимый! Попытайся!!!

На все неприятности Ты-мой ответ

И мне не прервать этот замкнутый круг…

Горло горит от невообразимой боли… Закашлялась, попыталась глотнуть больше кислорода… Даже превозмогая это, я буду петь, буду кричать, как умею… Лишь бы ты остался… Лишь бы не захлебнуться утратой… Не позволь нам потерять друг-друга!

Никита миг помедлил. Его плечи дернулись, прижались к шее. Снова отстранился. Выудил складку брюк с моих до спазма крепко сжатых пальцев. И сделал резкий шаг, от меня, к дверям, ведущим прочь с больничной палаты… Я попыталась догнать… Но, тщетно. Дверь закрылась прямо перед моим лицом, и размытым от потока слёз взглядом я не смогла увидеть главное… Он хотя-бы обернулся?! Он посмотрел на меня?! Или же… Теперь я и правда ему не нужна?!

Облокотилась о створку… Задрожала всем телом… Стала задыхаться от всхлипов… Не верится, что они пройдут… Возможно, будет даже лучше, если они, в итоге, лишат меня возможности дышать…

Прощание

Никита

В этом чертовом подвале давно так не разило кровью… Мерзким тягостным металлом, рвотой и желчью. А я, как сумасшедший, этим запахом упивался! Мне больше и не нужно ничего… Лишь видеть их в мясо сбитые рожи! Очередной замах… Хмельная ухмылка… Завывай, ублюдок! Извивайся под моим кастетом… У меня содраны костяшки, напрочь… Я избивал больничные стены несчитанное количество часов! Больше двух суток она не приходила в сознание! И я ушёл… Ушёл с больницы, когда врачи уверили в её стабильности, как раз за этим!!!

— На, Сука!!! — за последующим ударом не послышалось даже хриплого болезненного рыка. Лишь отвратительное хлюпанье вязкой влаги. Брезгливо сбрызнул остатки с пальцев на пол, и схватил подыхающего иностранца за отрасль грязных волос. Потянул на себя, глядя сверху вниз на закатившиеся глаза. Больше я не был уверен, что меня слышат… — Ты подох?! Ублюдок… Подох, спрашиваю?! Говори… Откуда ты узнал, где нас искать?!

Как же жаль… Я не умею, когда меня срывает, я не умею контролировать себя!! Нужно было начать задавать эти вопросы раньше… Он бы ответил, однозначно! Но, мне было не до вопросов. Каждый раз, за каждым столкновением сжатой руки в металлической оправе об искаженное страхом смерти лицо, я видел перед глазами истекающую кровью Канарейку… И не видел здравого смысла. Мною обладало желание превратить сидящего передо мной на стуле Скотта в груду тухлятины и костей! И я с этим справился… Больше он вряд-ли ответит на какой-либо вопрос.