Инцидент в Ле Бурже

Наконец он вынырнул и какое-то время судорожно хватал ртом воздух, ослепленный светом разгорающегося утра. Солнце уже стояло высоко в небе. Тумана не было и в помине. В прозрачном свежем воздухе отчетливо виднелись ивовые заросли на пологом берегу и буйная зелень густого леса на противоположном. Лес был озарен солнцем, и над ним кружили птицы. Место казалось безлюдным и необыкновенно прекрасным, если бы не уходящая в воду баржа на середине реки. Она выглядела темным уродливым пятном на фоне утреннего великолепия природы. К счастью, она все быстрее погружалась в воду и должна была скоро исчезнуть. Данилов был вынужден признать, что бандиты расчетливо подобрали место катастрофы. На этом участке реки затопление небольшого суденышка прошло бы незамеченным, и никто из окрестных жителей не стал бы поднимать тревоги. В принципе их спасли счастливая случайность и собственная выдержка.

Но тут Данилов испугался. А точно ли спастись удалось всем? Он выбрался первым, не позаботившись толком об остальных. А вдруг массивный Ликостратов застрял в отверстии? Вдруг не смог выплыть раненый авиамеханик? Данилов завертел головой, и у него слегка отлегло от сердца — метрах в пятидесяти от себя он увидел барахтающегося в воде человека. Того медленно сносило течением к ивам на берегу. Вскоре он приблизился к берегу и попытался выбраться, но сорвался, подняв тучу брызг. Тут же из зарослей вынырнула крупная фигура и протянула пловцу руку. Данилов с облегчением вздохнул — он узнал Ликостратова.

Приятель вытянул из воды Тропинина — а это был он, — и они вместе скрылись в густых ивовых ветвях. Данилов поплыл к тому же месту. За его спиной баржа с громким хлюпаньем скрылась под водой.

Плыть в одежде было трудно, но он даже не думал о том, чтобы от нее избавиться. Они и так много потеряли — его мобильник и пистолет остались на дне Сены. Не хватало еще остаться без одежды и документов. Второй раз никто ему их не вернет, даже не стоит и надеяться.

Наконец он добрался до спасительного берега и, вцепившись в гибкие ветви склоненной к реке ивы, из последних сил выполз на сушу, уткнувшись лицом в прелую землю, покрытую редкой травой, и тяжело дыша. Думать ни о чем не хотелось. Только что он в очередной раз едва не лишился жизни, но даже этот факт сейчас не трогал Данилова. Ему хотелось просто отдохнуть.

Однако вскоре послышалось шуршание ветвей, чьи-то осторожные шаги, и из-за ветвей вдруг возникло озабоченное лицо Ликостратова. Согнувшись в три погибели, он пробирался среди ив и страшно обрадовался, увидев Данилова.

— Я же говорил, что мы выберемся! — провозгласил он сдавленным шепотом. — Так и вышло. Натянули им нос!

— Нужно как можно скорее вернуться в Париж, — сказал Данилов. — И еще вопрос, не ищут ли нас в этом лесу люди Костелло? Вдруг они видели, как мы выплыли?

— Вряд ли, — испуганно мотнул головой Ликостратов. — Нет, не может быть! Им и в голову не придет такое. Нет, ты, Леша, не перегибай палку! Я никого тут не видел…

— Я-то что, — усмехнулся Данилов. — Как бы они не перегнули палку! А впрочем, мне уже все равно. Где этот чертов авиамеханик?

— Лежит тут, — махнул рукой Ликостратов, — стонет, боится заражения крови. Полные штаны наложил, герой! Может, бросим его здесь?

— Ты что! Он должен показать на Молчанова. Он теперь главная пружина в нашем деле. Мы его должны беречь как зеницу ока. Давай, веди к нему!

Они вместе пошли туда, где Ликостратов оставил Тропинина. Тот сидел на земле, привалившись спиной к стволу дерева, и обеими ладонями сжимал раненую ногу. По его небритым щекам текли слезы.

— Снимай штаны! — сквозь зубы распорядился Данилов.

С ахами и стонами авиамеханик стянул мокрые брюки, и Данилов осмотрел его рану на бедре. Как он и подозревал, пуля прошла по касательной, не задев ни одной важной точки. Правда, из нее все еще сочилась кровь, и это пугало Тропинина до слез. Данилов заставил его снять рубашку, выжал ее, разорвал на лоскуты и импровизированным бинтом туго стянул рану.

— Одевайся! — приказал он. — Расслабуха кончилась. Нужно раздобыть машину и гнать в Париж. Ты, Тропинин, должен здорово постараться, чтобы заработать снисхождение нашего справедливого суда. Так что хромай из последних сил, но двигай копытами! Будешь отставать — пеняй на себя!

Тропинин понял, что Данилов не шутит, и только молча кивнул. С третьей попытки ему удалось встать, и, сжав зубы, он попытался пройтись. Видимо, движение доставляло ему ощутимую боль, он хромал, но все-таки на ногах держался.

— Молоток! — одобрительно сказал Данилов, повернулся спиной к реке и махнул рукой. — Итак, поскольку мы не знаем, где мы, то движемся в этом направлении, пока не набредем на человеческое жилье. Вперед!