Интуиты. Ася

Ася застыла каменным изваянием посреди номера, сжимая руки в кулаки и не замечая, как короткие ноготки врезаются в мягкую ткань ладоней, оставляя тонкие отметины. Её затрясло от злости.

Вот почему так всегда? Почему мужики в принципе не могут быть верными и порядочными? Какого хрена им надо? Неужели этот чертов бирюк не удовлетворился ею и пошёл дальше покорять женские сердца? Вернее, тела!

Или сердца тоже?

Из горла Аси вырвался возмущенный то ли стон, то ли рык.

Нетушки, хрен вам, а не симпатия. Ишь, чего надумали. Она находит Ионова симпатичным? Так только полная дура не найдет его таковым! Альфа-самец. Чего тут ещё добавишь? Глядя на такого, у любой увлажнится между ног! И личная привязанность тут ни при чем. Он сильный, защищает её, пусть и весьма своеобразно, но общается, а что ещё надо, чтобы женщина растаяла и чисто по-женски его отблагодарила? Именно в женской благодарности и дело, а ни в коем случае ни в какой-то личной симпатии.

Черт. Черт! Черт…

Ася осмотрела номер в поисках того, что можно швырнуть в стену. Выпустить пар. Ничего подходящего не было. Чисто. Вещи-то они так и не успели разложить. Конечно, кое-кто очень спешил покинуть номер. Спешил к одной мымре.

Ася прищурилась. А пойдет-ка она навестит эту самую Анастасию. Расскажет ей, что не хорошо приличным девушкам строить глазки мужикам, которые уже заняты.

Ну, почти заняты.

О статусе Ионова этой мымре знать не обязательно. А вот услышать о себе правду — назидательно и поучительно. Чтобы в следующий раз аккуратнее была.

Преисполненная благими намерениями, не замечая, как подкашиваются ноги и отчего-то шатается пол, Ася повернулась в сторону двери.

И замерла.

В дверном проеме стоял Матвей. С хмурым лицом, точно кислую ягоду съел.

А вот ты и попался, голубчик. На ловца и… кто там бежит?

— О, Ионов, — произнесла Ася, с сарказмом растягивая слова. Руки сами собой потянулись к талии и уперлись в бока.

Матвей сделал в направлении неё пару шагов и остановился, высверливая в лице Аси парочку дырок.

— Ты выпила, — осуждение так и сквозило в его голосе.

— Ага, выпила. И что? — Ася не могла не ответить с вызовом.

— Тебе нельзя.

Матвей хмурился сильнее.

— Ой-ой. И кто это сказал, что мне нельзя? Вообще-то я совершеннолетняя. Что хочу, то и делаю.

— Скорее — не делаешь, а воротишь.

Ася скривила губы, наглядно демонстрируя, что именно она думает о его попытке прочитать ей нотации.

— Есть возражения?

— Есть.

От того, каким тоном было сказано последнее слово, по спине Аси побежали мурашки. Где-то глубоко внутри завибрировали все эмоции — от тихой затаенной радости, что Ионов пришёл, что ему не безразлична её судьба, что он волнуется о том, что с ней происходит в данный момент, до глухой, едва сдерживаемой ярости, подпитываемой удушливой ревностью — где он был? Без неё…

Стоит сейчас перед ней, весь такой из себя — спокойный, на лице не дрогнет ни один мускул, не выкажет ни одной эмоции.

Внезапно Асю одолело нестерпимое желание ударить Ионова. Почему? За что? А ни за что! А ни почему! Просто от того, что он есть! Что треплет ей нервы! Что не желает идти на контакт! Что всеми жестами-словами показывает, что она для него никто! Что не обращает на неё внимания, как на женщину.

Случай в лесу — не в счет. Сыграли гормоны. Трахнуться ему захотелось, не более.

Ася задрожала всем телом от накативших воспоминаний. Как же хорошо тогда было. Как же сладко.

И как горько сейчас.

— И какие же у тебя возражения? Давай! Давай-давай! Выкладывай, я с удовольствием послушаю, что ты мне скажешь!

Она бросала в него слова, с упорством самоубийцы желая пробиться сквозь невидимую броню.

Матвей качнул головой.

— Ася.

На этом обращение закончилось.

Предупреждение не было услышано.

— Что "Ася"? Знаю, что Ася! Мы тут сейчас не о моем имени говорим, а о том…

— Тебе лучше лечь отдыхать, — теперь в голосе Матвея звучал холод. И появились приказные нотки.

А вот приказов Ася не любила. Ох, как не любила.

— С какой стати ты тут раскомандовался? Ты мне…

— Замолчи, — сказал, как отрубил.

— А если не замолчу, то что? Что ты со мной сделаешь, Ионов? Снова нож к горлу приставишь? Или заново трахнешь?

Мужчина ответил не сразу. Окинул девушку колючим взглядом, от которого неожиданно на душу легла тяжесть, пробившаяся через плотный слой алкоголя. Чувство вины и ощущение того, что она на самом деле поступает неправильно, колыхнулись на задворках сознания. Колыхнулись и благополучно были погребены под несдерживаемой лавиной праведного алкогольного гнева.

— Перекинуть бы тебя через колено и отшлепать хорошенько, — приглушенно бросил Ионов, от чего у Аси невольно приоткрылся рот.

Через колено?.. Отшлепать?..

Перед глазами мгновенно нарисовалась сцена, диктуемая недавно просмотренными "Оттенками". Матвей завязывает ей руки шелковой лентой, садится в кресло так, чтобы колени выпирали, укладывает её — всю влажную, покрытую испариной, источающую сок возбуждения — на себя и методично, аккуратно, но довольно ощутимо опускает раскрытую ладонь на её торчащую кверху попку. Шлепок… Ещё один шлепок…