Инвариант

За дверью послышались торопливые шаги, что- то брякнуло, заскрипело и она распахнулась. У порога стоял, что-то спешно дожевывая, рябой мужик, с носом картошкой и хитро прищуренными глазками, в стандартных латах стражи и в ярко-красных штанах. Ого, у них в ночной страже оказывается модные парни работают.

— Никак нет, господин капитан, не заснул! — невнятно, но бодро отрапортовал он, зыркая на меня быстрым, неожиданно хищным взглядом.

Что-то чересчур много набралось акул-людоедов на квадратный сантиметр моей площади. Надо срочно думать, как выбираться из этой передряги.

Меня, все так же, за шкирку, затащили внутрь.

— Куда ее, капитан? — меня снова тряхнули.

Вроде я не сильно на половичок похожа, а такое чувство, что они решили из меня всю пыль вытрясти. Я огляделась. Небольшая комната с дверьми и лестницей с правой стороны.

— В беседочную давай, — буркнул капитан и и протянул руку Паргу, — ключи!

Тот услужливо сгибаясь протянул капитану внушительную связку ключей.

Меня, опять встряхнув, потащили мимо лестницы которая вела куда- то вниз, в мрачный коридор скрытый за одной из дверей.

— А мне девку? Я тоже девку хочу, — гнусаво заныл Парг за захлопнувшейся дверью, — капитан опять на всю ночь пользовать заберет.

Я почувствовала как крошечные волоски у меня на теле встают дыбом. Ничего себе защитнички правопорядка. Как-то не испытываю желания развлекать всю ночь капитана стражи.

Капитан, пыхтя и отдуваясь, шагал впереди, таща меня за веревку. Высокий страж нес следом мой мешок.

На середине коридора капитан сдвинулся в сторону, пропуская двух стражей, волоком тащивших за руки абсолютно голого, залитого кровью и заляпанного грязью, мужчину.

— Куда вы этого? — грозно рыкнул усатый.

— В клеть, палач отработал, — буднично ответил один из них. В воздухе висел густой запах немытых тел, дыма, крови и человеческих испражнений.

Тошнота твердым комком подкатилась к горлу. Я сглотнула и мысленно затолкала свой страх куда подальше. Сейчас главное суметь отсюда выбраться. Желательно живой и здоровой. Плакать, впадать в истерику, и рассуждать о чудовищных местных нравах я буду потом. В идеале: в моем мире, у себя дома.

Кстати, не исключена вероятность, что этот спектакль разыгрывается специально для меня. Глупая девица должна испугаться возможных пыток, сознаться «во всем» и даже чуть больше, чем «во всем». Если же это не спектакль для одного зрителя, то, безусловно, мужчину жаль.

— Неплохо отработал, — ухмыльнулся капитан.

И меня поволокли дальше.

«Беседочная» оказалась камерой два на два метра в конце коридора. Этакий серый мрачный каменный гроб. С каменным полом покрытым серой каменной пылью, истертым настолько, что он походил на земляной. С ямой под отходы в дальнем углу, через нее, видимо для большего удобства, была перекинута доска.

С решеткой вместо двери. Мест для сидения, и уж тем более для лежания предусмотрено не было. Меня впихнули в камеру, закрыли решетку здоровенным ключом. Весьма символично получилось. Капитан неловко шевеля толстыми, похожими на сосиски пальцами, повесил ключ обратно к связке у него на поясе.

Ага, значит пока решили просто «побеседовать», пытки и прочие ужасы, видимо оставили, так сказать, на десерт.

Напротив решетки, прямо в коридоре был поставлен стол и грубо сколоченный табурет. Видимо, для того, чтобы записывать признания пленников. Хотя, я лично, очень сомневаюсь, что усатый капитан сможет хотя бы свое имя накарябать на бумаге. Чуть поодаль от стола, стояла большая, величиной с сорокалитровую кастрюлю, дымящаяся жаровня с углем.

Вроде лето еще, с чего они тут обогреваются жаровнями? Хотя тут, конечно, прохладно из-за каменных стен.

Я пригляделась внимательней: рядом с жаровней лежала палка напоминающая кочергу.

До моей, испорченной цивилизацией, головы стало медленно доходить, что палка это клеймо, или какой-то пыточный инструмент.

— Тэк-с, — усатый игнорируя жалобный скрип табурета, кряхтя уселся за стол и уставился на меня налитыми кровью жабьими глазами, — давай, посмотрим, воровка, что у тебя в мешке.

— Я не воровка! — тщетно возмутилась я.

Капитан повернулся к стражу:

— Эти тупые деревенщины таскают за собой всякую ерунду. Сейчас посмотрим, что эта мышь натаскала. Смотри, — он сунул руку в мешок и выложил на стол два больших горшочка. Подергал за шнур. Выдернул его из одного горшка. С усилием отколупнул крышку с другого. Сунул в него нос, понюхал. Залез в горшок рукой, растер порох между указательным и большим пальцами. Попробовал на вкус, и сообщил патрульному:

— Эта дура таскает с собой горшки с мелким углем.

Патрульный заржал.

— Лучше бы эля с собой носила, все больше пользы, да, капитан Мират?

— Да, уж, — усатый отшвырнул горшки в жаровню, — может ты это украла?

— Идиот! На пол все! — заорала я не своим голосом, метнулась в противоположную от решетки сторону и сжалась комком у стены машинально отсчитывая секунды. Закрыла голову руками. Раз, два …