Инвариант

– Ян, Янчик, ну ты чего? – я похлопала его по щекам, – что такое, тебе плохо? Сильно ударился?

Ответом мне была тишина. И медленно подступающая к горлу паника. Почему он упал и не отвечает, это просто обморок из-за большой физической нагрузки? Или…

Об этом « или» думать не хотелось.

Осторожно расстегнув лямки и подложив под голову Яна рюкзак, я отдернула руку. На пальцах была кровь, и текла она, разумеется из раны от гвоздя, я осторожно развязала платок. На темный пол закапала кровь.

Пластырь полностью промок и отклеился, жалостливо повиснув на неотлипшем краешке. Если до этого её было немного то сейчас она текла непрерывной струйкой. Вот почему он все время тер шею, дошло до меня.

– Блин горелый, Ярран, ну почему ты мне не сказал. Что же делать-то теперь?

 Я все таки запаниковала, приложила трясущиеся пальцы к его шейной артерии, в подушечки моих пальцев несмело толкнулся слабый пульс. Очень слабый, но все-таки он был!

Я выдохнула.

– Как же ты меня напугал. Давай-ка устроим тебя поудобнее. Все-таки пол не самое лучшее место для лежания.

Я подошла к двери в которой виднелась похожая на операционный стол кушетка. Толкнула её открывая шире, почти сразу за открывающейся дверью в комнате включился свет. Не похожий на свет от земных ламп. Свет немного отличался спектром, это было заметно невооруженным взглядом. Светились стены, и потолок заливая комнату ровным, ярким, слегка зеленоватым светом. Станция дрогнула, гудение стало чуть более сильным и в холле, где лежал Ян, тоже включилось освещение. Я повернулась, чтобы посмотреть, что там происходит. Ян все так же лежал, слегка запрокинув голову и неглубоко дыша.

 За воротами, через которые мы вошли, виднелось звездное небо, темное, с крупными звездами, и зеленоватой Ночной Гостьей. Здесь она казалась еще ближе и крупнее.

Внезапно входные ворота, заскрипев, закрылись. Я подскочила от испуга и зажала руками рот чтоб не заорать. Было страшно, гудели неизвестные механизмы, станция ожила, изредка мелко вибрировал пол под ногами.

– Куда мы влезли, – пробормотала, но отступать не собиралась, древние или не древние, а Яну надо помочь.

«Операционный стол» оказался креслоподобной кушеткой покрытой материалом похожим на зефир. Таким же белым и пористым и бархатистым на вид. Я потыкала в него пальцем, погладила ладонью, даже понюхала его, не пахнет ли. Но стол не пах ничем вообще ничем, даже пылью и то не пах.

Хихикнула, потому что сама себе напомнила мартышку изучающую игрушечные кубики.

Торопливо вернулась к Яну, отстегнула рюкзак, рассудив, что кроме нас тут никого нет и никуда он не денется, пока я тащу Яна к кушетке. Подхватила его подмышки, мысленно поблагодарила создателей «станции» за скользкий пол. Если бы не он, мне было бы не дотащить здорового, почти двухметрового мужика до комнаты. С трудом перетащив его через порог, я уложила его на пол перед кушеткой.

– Помоги мне, – попросила я, – тебе нужно встать и лечь. Чуть-чуть, самую малость, Ян.

Он с шумом вдохнул воздух и открыл глаза.

– Где?

Я поняла, что он спрашивает про то, где мы находимся, поднялись ли мы до станции.

– На станции, – кивнула я, – ты упал на входе. Тут кушетка, сможешь лечь на нее? Я помогу.

Ян поднялся опираясь на мою руку, посмотрел на меня мутным взглядом и попытался улыбнуться. Улыбка вышла кривой.

– Ложись скорей, – поторопила его я. Он сначала сел на край кушетки, а потом лег откинув голову на изголовье. Белая «зефирная» масса оказалась густо заляпана кровавыми следами. Она пружинисто промялась под тяжестью тела Яна.

– Все равно тебя люблю, – пробормотал он и обессилено откинулся на подголовник, – ты об этом помни, ладно. Я посплю пока.

На белом фоне этой странной кушетки он выглядел еще более бледным, губы казались синими как у человека перенесшего сердечный приступ.

Он закрыл глаза. Нервное напряжение и физическое сделали свое дело сократив и без того короткий остаток жизни горга.

Я уткнулась лбом в его плечо. Сил плакать не было. Казалось, этот мир специально отбирает у меня одного за другим дорогих мне людей. Я обессилено опустилась на пол.

Вдруг вверху что-то пискнуло, кушетка задрожала. Я откатилась в сторону и сидя на полу со страхом наблюдала как её накрывает, взявшийся ниоткуда, прозрачный стеклянный купол.

Как же мне вызволить Яна из этого стеклянного саркофага?

Я начала искать замок по периметру прилегания стекла, но оно было как будто впаянным в края. От досады ударила по краю кушетки ладонью, и по стеклу. И еще раз, наотмашь, и еще, и еще. Это была самая настоящая истерика, я стучала по стеклу ладонями, стараясь его разбить, молча, голос от страха просто пропал.

Отчаявшись, я лягнула этот дурацкий саркофаг ногой. Боль от пинка по твердой поверхности отрезвила, лупить руками по стеклу я перестала. Отошла на шаг назад, подула на ладони, они горели от бездумного шлепанья по стеклу.

Оказывается, удар мизинца ноги о твердое хорошо возвращает мозг на место. Удивительная зависимость.