Инвариант

За дверью послышались торопливые шаги, что-то брякнуло, заскрипело и она распахнулась. У порога стоял, что-то спешно дожевывая, рябой мужик, с носом картошкой и хитро прищуренными глазками, в стандартных латах стражи и в ярко – красных штанах. Ого, у них в ночной страже оказывается модные парни работают.

– Никак нет, господин капитан, не заснул! – невнятно, но бодро отрапортовал он, зыркая на меня быстрым, неожиданно хищным взглядом.

Что-то чересчур много набралось акул – людоедов на квадратный сантиметр моей площади. Надо срочно думать, как выбираться из этой передряги.

Меня, все так же, за шкирку, затащили внутрь.

– Куда ее, капитан? – меня снова тряхнули.

Вроде я не сильно на половичок похожа, а такое чувство, что они решили из меня всю пыль вытрясти. Я огляделась. Небольшая комната с дверьми и лестницей с правой стороны.

– В беседочную давай, – буркнул капитан и и протянул руку Паргу, – ключи!

Тот услужливо сгибаясь протянул капитану внушительную связку ключей.

Меня, опять встряхнув, потащили мимо лестницы которая вела куда-то вниз, в мрачный коридор скрытый за одной из дверей.

– А мне девку? Я тоже девку хочу, – гнусаво заныл Парг за захлопнувшейся дверью, – капитан опять на всю ночь пользовать заберет.

Я почувствовала как крошечные волоски у меня на теле встают дыбом. Ничего себе защитнички правопорядка. Как-то не испытываю желания развлекать всю ночь капитана стражи.

Капитан, пыхтя и отдуваясь, шагал впереди, таща меня за веревку. Высокий страж нес следом мой мешок.

На середине коридора капитан сдвинулся в сторону, пропуская двух стражей, волоком тащивших за руки абсолютно голого, залитого кровью и заляпанного грязью, мужчину.

– Куда вы этого? – грозно рыкнул усатый.

– В клеть, палач отработал, – буднично ответил один из них. В воздухе висел густой запах немытых тел, дыма, крови и человеческих испражнений.

Тошнота твердым комком подкатилась к горлу. Я сглотнула и мысленно затолкала свой страх куда подальше. Сейчас главное суметь отсюда выбраться. Желательно живой и здоровой. Плакать, впадать в истерику, и рассуждать о чудовищных местных нравах я буду потом. В идеале: в моем мире, у себя дома.

Кстати, не исключена вероятность, что этот спектакль разыгрывается специально для меня. Глупая девица должна испугаться возможных пыток, сознаться «во всем» и даже чуть больше, чем «во всем». Если же это не спектакль для одного зрителя, то, безусловно, мужчину жаль.

– Неплохо отработал, – ухмыльнулся капитан.

И меня поволокли дальше.

«Беседочная» оказалась камерой два на два метра в конце коридора. Этакий серый мрачный каменный гроб. С каменным полом покрытым серой каменной пылью, истертым настолько, что он походил на земляной. С ямой под отходы в дальнем углу, через нее, видимо для большего удобства, была перекинута доска.

С решеткой вместо двери. Мест для сидения, и уж тем более для лежания предусмотрено не было. Меня впихнули в камеру, закрыли решетку здоровенным ключом. Весьма символично получилось. Капитан неловко шевеля толстыми, похожими на сосиски пальцами, повесил ключ обратно к связке у него на поясе.

Ага, значит пока решили просто « побеседовать», пытки и прочие ужасы, видимо оставили, так сказать, на десерт.

 Напротив решетки, прямо в коридоре был поставлен стол и грубо сколоченный табурет. Видимо, для того, чтобы записывать признания пленников. Хотя, я лично, очень сомневаюсь, что усатый капитан сможет хотя бы свое имя накарябать на бумаге. Чуть поодаль от стола, стояла большая, величиной с сорокалитровую кастрюлю, дымящаяся жаровня с углем.

 Вроде лето еще, с чего они тут обогреваются жаровнями? Хотя тут, конечно, прохладно из-за каменных стен.

 Я пригляделась внимательней: рядом с жаровней лежала палка напоминающая кочергу.

До моей, испорченной цивилизацией, головы стало медленно доходить, что палка это клеймо, или какой-то пыточный инструмент.

– Тэк – с, – усатый игнорируя жалобный скрип табурета, кряхтя уселся за стол и уставился на меня налитыми кровью жабьими глазами, – давай, посмотрим, воровка, что у тебя в мешке.

– Я не воровка! – тщетно возмутилась я.

Капитан повернулся к стражу:

– Эти тупые деревенщины таскают за собой всякую ерунду. Сейчас посмотрим, что эта мышь натаскала. Смотри, – он сунул руку в мешок и выложил на стол два больших горшочка. Подергал за шнур. Выдернул его из одного горшка. С усилием отколупнул крышку с другого. Сунул в него нос, понюхал. Залез в горшок рукой, растер порох между указательным и большим пальцами. Попробовал на вкус, и сообщил патрульному:

– Эта дура таскает с собой горшки с мелким углем.

Патрульный заржал.

– Лучше бы эля с собой носила, все больше пользы, да, капитан Мират?

– Да, уж, – усатый отшвырнул горшки в жаровню, – может ты это украла?

– Идиот! На пол все! – заорала я не своим голосом, метнулась в противоположную от решетки сторону и сжалась комком у стены машинально отсчитывая секунды. Закрыла голову руками. Раз, два …