Инвазия 3

Створка ворот, получившая ракету, заклинена навсегда, поэтому в проеме стоит один из грузовиков, нижнюю часть которого спешно обваривают стальными листами. Наше с Рейнгольдом появление прошло незамеченным. Все заняты одним делом — срочно навесить огромную кучу стали на этот вот каркас, чтобы не пропустить врагов, залатать вон там дыру, чтобы не пролезли Дэворары. Все понимают, что нужно вовремя сдерживать врагов. От нескольких лишних минут и секунд зависит, как много людей спасется. И бойцы это понимают, спешат, делают все на совесть.

Мне навстречу, чеканя шаг, идут боевые роботы, выстраивая линию обороны вокруг установки. Ух, как же я рад их видеть! Уж эти металлические болваны смогут задержать и Дэвораров, и корпоратов всяко лучше, чем местные «вояки».

Две тяжеловооруженные машины занимают фланги, остальные роботы рассредоточиваются, занимают укрытия по бокам, образуя неровную линию, метров в сорок с каждой стороны, после чего немедленно открывают шквальный огонь.

Вот блин! Уже кто-то прет на нас? Я надеялся на небольшую паузу, но нет, не судьба.

Что касается роботов — ими явно было решено пожертвовать. Нет, дело так не пойдет. Но мне нужно срочно сдать Рейнгольда кому-то и нестись в штаб…

Наконец, кто-то особо глазастый замечает бедственное положение «главнокомандующего» и зовет врачей. Тело Рейнгольда у меня забирают, и я с облегчением бегу к зданию заводоуправления, где возле входа стоят все три «офицерских» джипа. А значит, Колесникофф и остальные точно там.

Вот только на входе в здание в меня ткнулись сразу с десяток стволов. Печально, что это были не говнопукалки, а как раз хорошие такие пушки. А затем голос того самого Алекса произнес:

— А вот и ты, сраный мутант!

— Что???

Меня крепко огрели прикладом по спине. Ожидали, что меня начнет корежить? Проблема в том, что боли от удара я вообще не почувствовал. Но скорчился, как положено — зачем разочаровывать людей?

— Рот закрыл, урод! Мы все видели, как ты сначала управлял тварями, а потом, когда появились корпораты, ты к ним кинулся. Ты заодно с Вилландом!

— Колесникофф, ты бредишь! — вот уж действительно, я ожидал, что те бойцы, которые видели мою рану, настучали, или таки кто-то увидел, как я трапезничал корпоратами. Но тут…

— Да? А они тоже бредят? У тебя зеленая кровь, как у этих тварей, — ага, вот и тяжелая артиллерия в ход пошла. Вот и то, о чем я только что подумал — сдали меня таки.

Меж тем Колесникофф продолжил:

— Вон, вся спина в крови Дэвораров. А еще я видел, как ты перемещаешься. Человек так двигаться не может. Люди видели, как ты заставлял Дэвораров слушаться тебя, так что хватит тут нести чушь! Дай мне любой повод, просто дыхни не в ту сторону, и я тебя убью!

— И что ты думаешь делать дальше?

— Сам как думаешь? Мы заберем корабль и свалим отсюда. И никакие уроды вроде тебя нам не помешают. Рейнгольд зачем-то поверил тебе, хотя я был против, и вот результат — мы потеряли кучу людей, а теперь сидим тут в ловушке. Из-за тебя! Но мы сможем сбежать, а ты останешься здесь со своими дружками-корпоратами и этими тварями!

— А то, что я спас кучу ваших людей, что на завод мы вынуждены были отойти, так как к вам уже рвались твари, а что именно я не позволил корпоратам добраться к воротам, придержал их и спас Рейнгольд, это вообще не в счет? Или то, сколько тварей я перебил?

Говорить было бесполезно. Я видел глаза Алекса Колесникоффа — он либо совсем рехнулся и параноит, либо просто впал в панику от происходящего. До него не достучаться, с ним не объяснитья. Он ничего услышать просто не захочет.

Что ж…

И тут время как будто замедлилось. Я увидел медленно тянущийся к спуску палец Колесникоффа, видел, как он скинул предохранитель. В руках у него был крупнокалиберный карабин «RAF», способный на таком расстоянии пробить любой бронежилет, и я понял, что если ничего не сделаю — он выстрелит. И вовсе не факт, что я это переживу…

Из моих пальцев медленно, но уверенно «полезли» тонкие острые когти. И этими когтями, как в замедленной съемке, я неторопливо полоснул по шее человека, стоящего передо мной.

Колесникофф так же замедленно поднимает руку, пытаясь схватиться за рану, а я уже продолжаю движение.

Из плеча вместо поврежденной левой руки вырастает, отрывая ошметки механической руки, меняя в секунды мою плоть, плеть бритвенно-острого щупальца, моментально обретающая твердость стали. И этим вот щупальцем я, как копьем, пронзаю сразу троих солдат, а рукой разрубаю шею и вырываю глотку еще двоим.

Кровь их товарищей замирает причудливыми падающими всплесками, оседая на лица, когда я уже двигаюсь среди оставшейся четверки бойцов. Горло одного вырвано походя, второму шея срублена резким ударом плети, третий получает тычок в тот же миг, и передо мной остался только один противник, без оружия и совершенно ошарашенный произошедшим.

Собственно, не будь последним Фалькон — я бы не остановился, а так моя рука с когтями застывает в миллиметре от его глаз, и тут время возвращает себе нормальный ход. Девять тел падают на пол, заливая все вокруг фонтанами крови.