Инверсии

– Три дня, – сказала худенькая девочка. Она стояла рядом с изголовьем кровати, обхватив руками тоненькую талию хромоножки.

Доктор посмотрела на нее.

– Ты кто?…

– Ановир, – ответила девочка. Она кивнула на больную, которая выглядела чуть старше. – Зи – моя сестренка.

– Нет-нет, не три дня. Ах, моя бедная маленькая девочка, – сказала женщина на соломенной подушке – она раскачивалась назад-вперед и мотала головой, не поднимая глаз. – Нет-нет-нет.

– Мы хотели послать за вами раньше, – сказала Ановир, переводя взгляд с растрепанной женщины на испуганное лицо хромоножки, которую она обнимала, а та обнимала ее, – но…

– Ах, нет-нет-нет, – стенала толстуха из-под прижатых к лицу ладоней.

Некоторые дети перешептывались на том языке, который мы слышали в первой комнате. Женщина провела своими толстыми пальцами по всклокоченным волосам.

– Ановир, – мягким голосом сказала доктор девочке, обнимавшей хромоножку. – Можешь ты взять кого-нибудь из своих братьев и сестер, быстренько добежать до гавани и найти торговца льдом? Принеси мне льда. Не обязательно в красивых ровных плитках. Ломаный меня устроит даже больше. Вот. – Доктор вытащила из кошелька несколько монеток. – Кто хочет пойти? – спросила она, оглядывая множество печальных, по большей части юных лиц.

Быстро отобрали нескольких человек, и доктор вручила каждому по монетке. Мне показалось, что это многовато за лед в такое время года, но доктор в таких делах совершенно неопытна.

– Сдачу можете оставить себе, – сказала она детям, в глазах которых вдруг загорелось нетерпение, – но каждый должен притащить столько льда, сколько сможет поднять. Не говоря обо всем прочем, – сказала она, улыбаясь, – вы от этого станете тяжелее, и ветер вас не унесет. Ну, бегите скорей!

Комната тут же опустела, в ней остались только больная девочка на кровати, толстая женщина на подушке (насколько я понял – мать больной), доктор и я. Сквозь драную дверь-занавеску к нам заглядывали обитатели первой комнаты, но доктор велела им не соваться.

Потом она повернулась к растрепанной женщине.

– Вы должны сказать мне правду, госпожа Элунд, – сказала доктор. Она дала мне знак открыть саквояж, сама тем временем подтащила больную девочку повыше к изголовью, а меня попросила свернуть соломенную подстилку и подсунуть девочке под голову. Я встал на колени, чтобы сделать это, и ощутил жар, исходящий от больной. – Это и в самом деле продолжается уже три дня?

– Три, два, четыре – кто может сказать! – завопила растрепанная. – Я знаю только, что моя драгоценная дочурка умирает! Она умирает! Ах, доктор, помогите ей. Помогите всем нам, потому что никто другой этого не сделает. – Толстуха внезапно соскочила с подушки, рухнула на колени и зарылась головой в складки плаща доктора, которая расстегивала пуговицы, чтобы снять его.

– Я сделаю то, что смогу, госпожа Элунд, – сказала доктор и взглянула на меня – плащ с ее плеч упал на пол, а девочка на кровати стала что-то бормотать в бреду и кашлять. – Элф, нам понадобится и эта подушка.

Госпожа Элунд поднялась и оглянулась.

– Это моя! – воскликнула она, когда я взял подушку и подсунул ее под голову больной девочки, пока доктор придерживала ее. – А где же я буду сидеть? Я и без того уже отдала ей свою кровать.

– Найдите себе что-нибудь другое, – сказала ей доктор. Она задрала тонкое платьице девочки. Я отвернулся, пока она осматривала промежность, похоже воспаленную.

Доктор наклонилась, развела ноги больной и достала какие-то инструменты из своей сумки. Спустя какое-то время она сдвинула ноги обратно и опустила платье. Потом занялась глазами, ртом и носом ребенка и некоторое время, прикрыв веки, держала ее запястье в своих пальцах. В комнате стояла тишина, если не считать завываний ветра да временами еще сопения госпожи Элунд, которая сидела на полу, завернувшись в докторский плащ. У меня возникло четкое впечатление, что доктор едва сдерживается, чтобы не закричать.

– Деньги, что я дала на школу пения, – жестко сказала доктор. – Как вы думаете, если бы я сейчас отправилась туда, мне бы сказали, что эти деньги потрачены на уроки для Зи?

– Ах, доктор, мы бедная семья! – сказала растрепанная женщина, снова закрывая лицо ладонями. – За всеми не уследишь! Я не знаю, что она делает с деньгами, которые я ей даю! Эта девчонка делает то, что ей взбредет в голову. Ах, доктор, спасите ее! Умоляю вас, спасите ее!

Доктор чуть переместилась на коленях и сунула руку под кровать. Она вытащила пару пузатых глиняных сосудов – один с пробкой, другой без. Она понюхала пустой и встряхнула тот, что с затычкой. В сосуде что-то булькнуло. Госпожа Элунд глядела широко раскрытыми глазами. Она сглотнула слюну. Я уловил запах из сосуда – так же пахло дыхание госпожи Элунд. Доктор посмотрела на другую женщину.

– Давно она спит с мужчинами? – спросила доктор, возвращая сосуды под кровать.

– Спит с мужчинами?! – заорала толстуха, выпрямившись. – Да она…