Инверсии

– Не разговаривайте со мной как с ребенком, Восилл! – громко сказал король, поворачивая к ней голову. – Ой! – сказал он – на лице его появилась гримаса боли, и он снова упал головой на подушку. – Вы не можете понять (видимо, из-за того, что вы – женщина), что в карете у вас нет возможности маневра. Карета занимает всю дорогу. А человек верхом может объезжать все неровности на дороге.

– Понимаю, государь. И тем не менее факт остается фактом: вы весь день проводите в седле, вас трясет, и маленькие подушечки между вашими позвонками сжимаются и ущемляют нервы. От этого и возникают боли в спине. Если же вы будете лежать в карете, то, как бы вас ни трясло, вам станет гораздо лучше.

– Послушайте, Восилл, – раздраженным тоном сказал король, приподнимаясь на локте и поднимая взгляд на доктора, – как, по-вашему, это будет выглядеть, если король пересядет из седла в карету и разляжется среди надушенных дамских подушек, словно какая-нибудь изнеженная наложница? Что это будет за монарх? А? Не смешите меня. – Он снова осторожно улегся на живот.

– Я так думаю, ваш отец никогда ничего подобного не делал, государь.

– Нет, он… – начал было король, но прежде чем продолжить, окинул доктора подозрительным взглядом. – Нет, не делал. Конечно же нет. Он ехал в седле. И я останусь в седле. Я буду скакать верхом и мучиться от боли, потому что именно этого от меня и ждут. Вы снимаете боли у меня в спине, потому что именно этого ждут от вас. Занимайтесь своим делом, доктор, и прекратите эту дурацкую болтовню. И да спасет меня Провидение от женской глупости! Ой! Осторожнее!

– Я должна выяснить, где у вас болит, государь.

– Ну, так вы уже нашли! А теперь делайте то, что должны делать, то есть избавить меня от боли. Вистер! Вистер!

К королю подошел другой слуга.

– Он только что вышел, ваше величество.

– Музыку, – сказал король. – Я хочу слушать музыку. Позовите музыкантов.

– Слушаюсь, ваше величество. – Слуга собрался было идти, но король щелкнул пальцами, и слуга тут же вернулся к нему.

– Ваше величество?

– И вина.

– Слушаюсь, ваше величество.

– Какой великолепный закат, правда, Элф?

– Да, хозяйка. Провидение вознаграждает нас за гнев небес, – сказал я, вспомнив слова Джоллиса (я был уверен, что он тоже позаимствовал их у кого-то).

– Наверно, в этом что-то есть, – согласилась доктор. Мы сидели на широкой передней скамейке фургона, ставшего нашим домом. Я занимался подсчетами. Из последних шестнадцати дней одиннадцать я спал в повозке (а остальные пять размещался со старшими пажами и учениками в домах, если мы останавливались на ночлег в городах), и, вероятно, мне придется спать в ней еще семь дней из десяти, пока мы не доберемся до города Леп-Скатачейса, где проведем пол-луны. После этого повозка станет моим домом на восемнадцать дней из двадцати двух, пока мы не доберемся до Ивенаджа. А может быть, и на девятнадцать, если в дороге встретятся какие-нибудь трудности и мы задержимся.

Доктор отвернулась от заката и поглядела на дорогу, усаженную высокими деревьями, росшими из песчаной почвы с обеих сторон. Впереди, над качающимися верхушками огромных карет, в воздухе висела оранжевато-коричневая дымка.

– Мы уже почти добрались?

– Почти, хозяйка. Это самый длинный дневной переход – что в одну, что в другую сторону. Разведчики скоро доберутся до места привала, авангард начнет разбивать шатры и ставить полевые кухни. Переход длинный, но говорят, что за счет этого мы экономим целый день.

Впереди ехали величественные кареты и фургоны королевского дома. Непосредственно перед нами двигались два хавла, их широкие плечи и крупы раскачивались из стороны в сторону. Доктор отказалась от кучера. Она хотела сама держать кнут (хотя пользовалась им мало). А это означало, что мы сами должны были каждый вечер кормить животных и заботиться о них. Мне это вовсе не нравилось, хотя у моих приятелей, пажей и учеников, было на сей счет другое мнение. До этого дня доктор брала на себя большую, чем я ожидал, часть этой грязной работы, но у меня вызывала неприязнь и та малая часть, что доставалась мне. Мне было трудно поверить, что она не видит, как выставляет нас обоих в глупом виде, занимаясь такими унизительными вещами.

Она снова обратила свой взгляд к заходу. На щеке заиграл лучик света, окрасив кожу в цвет золота. Волосы, свободно ниспадавшие на плечи, отливали матовыми бликами цвета тускловатого рубина.

– Вы еще были в Дрезене, когда с небес упали камни?

– Что? Ах, да. Я уехала из дома два года спустя. – Казалось, она задумалась, даже опечалилась.

– А вы случайно добирались не через Кускерию, хозяйка?

– Да, Элф, через Кускерию, – сказала доктор, лицо ее прояснилось, когда она повернулась ко мне. – Тебе об этом известно?

– Кое-что, – сказал я, и во рту у меня стало сухо. Я не знал, сказать ли ей о том, что я слышал от пажа Валена и от Джоллиса. – Оттуда до нас далеко?