Инверсия

Света вышла из-под козырька крыльца и пешком пошла в сторону дома. Благо, идти было недалеко. Когда они с Сашкой окончательно расстались, Света уехала в свою старенькую добрачную квартиру, что была подальше от центра Москвы, недалеко от станции Беляево.

В этой квартире абсолютно ничего не изменилось с тех пор, как она впервые въехала в неё двенадцать лет назад. Все десять лет брака Света квартиру сдавала. Квартиранты ей попадались вежливые, тихие и аккуратные, но ремонт, конечно, никто из них делать не хотел.

Сохранилась даже обстановка. Света не могла точно сказать, помогают ли ей ностальгические воспоминания, взбудораженные знакомыми стенами, или нет, и тем не менее, она была им рада. Хоть что-то её отвлекало от бракоразводного процесса. Даже если вы всеми руками за расторжение брака, после десяти лет совместной жизни это происходит довольно трудно. Привычка. А может, что-то другое.

Словом, когда неумолимая бюрократическая машина поставила во всей этой неприятной грязной истории финальную точку, Света испытала двоякое чувство – облегчение, смешанное с болью и щедро приправленное жалостью к себе. Не самое благородное чувство. Бредя в одиночестве по дорожкам яблоневого сада под палящим радостным солнцем, она могла себе в этом признаться.

В мелком пруду степенно плавали утки, по дорожкам прогуливались праздные бабульки и собачники. Кривые яблоневые деревья уже отцвели, и одуряющий запах цветов улетучился. Ветер шелестел листвой, будто шептал что-то утешающее. Света не замечало ничего.

Она брела, засунув руки в карманы своих джинсов, и смотрела под ноги, чтобы спрятать лицо от прохожих. Ресницы противно слиплись. Наверное, аллергия началась. Говорят, она в любом возрасте может начаться и на что угодно. На разводы, например.

У Светы мелькнула мысль повернуть налево, дойти до Тропарёвского леса и спрятаться там. Именно так – спрятаться. Хотя от кого или от чего хочет спрятаться, она толком не могла объяснить. Света отмахнулась от этой идеи. Вот ещё!

Света шла домой мимо университета МВД. Рядом с ней промаршировал строй курсантов. Света с удивлением заметила, что некоторые ребята на неё оборачиваются. Наверное, лицо заплаканное. Света спрятала его, распустив длинные волосы. Саша любил длинные волосы, считал их женственными. Света практически перестала их стричь, и сейчас они доставали ей до самой талии.

Добравшись до своего дома, Света по привычке пешком поднялась на седьмой этаж, открыла лёгкую деревянную дверь ключом и вошла в небольшую прихожую. В тишине квартиры звяк упавших на консоль ключей раздался особенно громко. Света чуть онемелыми пальцами поставила на консоль сумочку, в которой лежали её паспорт с новым штампом и свидетельство, и оперлась о маленький столик руками. Силы будто покинули женщину.

Она подняла глаза и посмотрела на своё отражение. Глаза красные, чуть припухшие, ресницы слиплись, губы сжаты. Под её глазами залегли тёмные круги, а светлые волосы спутались на ветру и висят неопрятными патлами.

Света горько хмыкнула и тут же, ойкнув, побежала за салфеткой, прикрыв нос рукой. Не умела она плакать, как эти киношные дивы – у неё сразу текло из носа. Света старалась не плакать при людях, знала, как выглядит в эти моменты.

Высморкавшись и поплескав в лицо холодной водой, Света, наконец, избавилась от обуви. Не зная толком, что делать, она прошлёпала босыми ногами на кухню и поставила чайник. Привычные действия занимали её руки, но не сознание.

Пока Света копошилась в шкафчике, пытаясь найти чайный пакетик, она наткнулась на коробку кошачьего корма. Пальцы Светы дрогнули и застыли. Через минуту она всё-таки заставила себя взять коробку и понесла её к мусорному ведру.

Света держала коробку над ведром, не решаясь разжать пальцы. Её маленькая пушистая Руна сильно болела, и Света долго вместе с любимицей боролась за кошачью жизнь. Но всё было тщетно. Возраст и чистая порода давали о себе знать.

Недавно мучения Руны стали совсем невыносимыми. Она плакала на руках у Светы, как ребёнок, а ветеринары ничем не могли ей помочь. Света была готова сражаться с болезнью столько, сколько потребуется, но видела, что Руна устала и хочет уйти. Только поэтому Света подписала бумаги на усыпление.

Света была с кошкой до конца. Руна впервые не вздрогнула от укола и, кажется, даже улыбнулась. Света нежно ворковала с ней и целовала в усы, пока глаза кошки не потухли. Когда Свете выдали маленькое истощавшее тельце, завёрнутое в медицинскую пелёнку, она не смогла заплакать. Она тогда прямо из клиники поехала за город и похоронила кошку под каким-то дубом. Всё это время её глаза оставались сухими.

Сейчас же эта злосчастная коробка с кормом, который ей больше никогда не понадобится, стала последней каплей. Света выпустила её из ослабевшей руки, коробка бухнулась в ведро с громким шорохом. Женщина села на пол прямо рядом с этим ведром и некрасиво разрыдалась, размазывая слёзы по лицу. Истерика кривила её рот, Светин нос окончательно забился, волосы спутались ещё больше и лезли в глаза, лицо горело.