Инвестиго, из медика в маги. Том 1

— Хоть ты и простолюдин, но талант у тебя есть, — бросил через плечо Ли.

Беф ничего не ответил. Видимо, не решил для себя, похвала это или колкий выпад. Их отношения с Ли оставались натянутыми. Праст вёл повозку, а Марк с Бефом рассуждали, куда лучше вложить деньги. Брат, конечно, соображал, как всучить товар, но вот понимание, как работает капитал, у него отсутствовало. На своём детском интуитивном уровне он что-то мог придумать, но не с такими цифрами. Марк понял, что и Бефу нужно обучение. Такой талант надо развивать. Чёрт, он как будто растит детей в «Sims» и ищет им подходящий вуз для поступления.

Шутки шутками, а люди — тоже капитал. Если прокачать ребят, можно потом таких дел наворотить. У него аж дух перехватило от перспектив, но всё это быстро отошло на второй план, когда они приехали домой. Ещё у входа Ли взялся за меч. Дверь в дом была открыта настежь, с порога веяло беспорядком. Кажется, их ограбили.

Глава 25

Цепкая морщинистая рука сжимала безвольное запястье Микульпа. Они всё дальше уходили от рынка в сторону ремесленного квартала, где стоял небольшой, словно опустившийся в фундамент, дом его матери. Последнее, что она ещё не продала. Единственное наследство от его сбежавшего богатого отца. Кто он и где сейчас жил, Мик не знал. Главное — это побыстрее сбежать из загаженного семейного уголка с кислым душком алкоголя и мочи.

— Я так по тебе скучала, Микки, почему ты не заходишь к маме?

Мик смотрел себе под ноги. Он всё знал, и никакие слова не переубедят его. Ни капельки она не скучала. Её и дома-то не бывало по две-три недели. Потому он и ушёл жить к Лавии, когда надоело попрошайничать и голодать.

— Прости, я был занят.

— Я себе места не находила. — Её немного душила одышка, растрёпанные русые волосы с прожилками седины свисали кусками тряпок. — Беспокоилась, где там мой Микки, как он без меня. Ну вот, почти пришли.

Ему не нравилось, когда его называли Микки. Сразу просыпалась какая-то покорность — позже он ненавидел себя за это. Мать не сразу стала такой, и он верил, что она исправится. Слабо, но Мик надеялся на это, и тогда обращение «Микки» будет восприниматься как раньше — с радостью, когда он с порога слышал её голос и мчался навстречу.

Двухэтажный дом, огороженный небольшим заборчиком и захламлённым двором — на улице валялась старая мебель, доски, стекло и даже куски камня. Среди мусора выделялась пара пыльных игрушек — вырезанный из дерева конь с облупившейся краской и без пары колёсиков и разорванный плюшевый кромуш с грязными промокшими тряпичными внутренностями, безжизненно смотревший пуговицами в синее летнее небо.

Мик перевёл взгляд на верхний этаж — когда-то там была его комната. Сейчас там не хватало окна. Входная дверь, прочертив по порогу полукруглую линию, с трудом открылась — какие-то проблемы с верхней петлёй. Внутри лёгкие обволакивало кисловатой сыростью, грязные ковры с засохшими пятнами непонятной природы, паутина, пыль и следы когда-то счастливой и богатой жизни — беловатый силуэт на месте резных часов — очевидно, улетевших в ломбард, одинокий крюк для шикарной потолочной люстры, тут и там сорванные карнизы с искусной резьбой, порванные и обоссанные шторы и, похоже, не только обоссанные — Мик увидел подозрительный рой мух.

— А это что такое? — казалось, его нечем было удивить, но в одной из стен зияла огромная дыра с обуглившимися краями.

— А, это Конни напился и разнёс её, — буднично сказала мать, что-то ища на кухне.

— И зачем?

— Да кто его знает. Если честно, я его всегда боялась. Он, кстати, помер недавно.

Конни раньше служил в картеле. Говорят, подавал большие надежды, но из-за странных припадков, когда у него изо рта шла пена и он весь так смешно трясся, его исключили, и с тех пор Конни перебивался случайными заработками и временами жил в доме Афферманов. Мик ненавидел их всех. Тех, кто с ними жил.

— Нашла, иди сюда. Давай перекусим немного.

— Мам, я не голоден, спасибо.

— Садись давай, не голоден он. Весь исхудал. Лав тебя там голодом морит?

— Нет.

— Да, поди остальных кормит, а тебе самый худший кусок, тварь такая, отдаёт. — Мать надломила песочное печенье, как можно незаметнее отковыряв грязным ногтем плесень, но Мик всё равно всё увидел.

— Нет, тётя Лав хорошо кормит. Прекрати, мам, или я уйду, — насупился он.

— Ладно, ладно, прекращай мне тут. На, кушай. — Ему достался больший кусок.

Немного поморщившись, Мик решил не ссориться и надкусил просроченную сладость.

— Вкусно?

В принципе, ему раньше приходилось и не такое есть. Немного прогорклое, но сойдёт.

— Да, мам, спасибо.

— Пекарь с Граптерской отдал даром. Не пропадать же добру? Удачно урвала. — В ней заиграла бедняцкая гордость, ведь все остальные — дураки, не умели так экономить.

— Так зачем ты меня позвала? — Микульп положил остаток печенья на чистый уголок разделочной доски. Глаза матери быстро стрельнули туда-сюда. — Я наелся, спасибо большое.

— Пойдём наверх. — Она стряхнула крошки с одежды на руки и отправила в рот. — Покажу кое-что.