Инвестиго, из медика в маги. Том 2

Это позволило оторваться и вылезти на берег. Правда, плавник утащила вторая рыбина, не дав ему никаких шансов. Единственное, что осталось у Мика — это куталлова ткань. Хорошо хоть ногу не откусили, подумал он, глядя как плавник исчезает в пасти морских охотников.

Был бы у него хороший запас маны, он не стоял бы столбом. Второй остров оказался ещё меньше первого. Птиц было мало. Потребление яиц придётся растягивать. Мик решил заготовить мяса впрок и подбил за день четыре птицы. Это стоило ему много потраченных часов и неудачных попыток, но он справился.

Мик старался контролировать приём мяса, но, не удержавшись, в первый же день съел всю тушку. Ничего, наловит ещё. Остальные он выпотрошил и решал, что с ними делать. Сейчас лето. Даже не зная способов хранения, Мик понимал, что без какой-либо обработки оно быстро пропадёт. Поэтому он приготовил и три оставшиеся птицы. Разорвав рубашку, он запихнул их в ткань и улёгся спать.

На десятый день оставшиеся две тушки пропали. Надо было сразу съесть, с тоской подумал Мик, выбрасывая тухлятину в океан. Через какое-то время, её сожрали морские твари. Не подумав, он подкормил своего врага. В том-то его и проблема, что он сначала делает, а потом думает.

Отправиться куда-то вплавь Мик уже не может. На острове были одни голые скалы и странные скопления серой земли. На вкус он боялся её пробовать — это могло печально закончиться. Теперь точно конец?

Птицы стали вести себя как в прошлый раз — разлетались при малейшем шорохе. Даже ночью.

На двенадцатый день он съел все доступные яйца. Пернатые потихоньку улетали на другие острова, оставляя его в одиночестве.

— Ну и валите отсюда! — кричал Мик. Рваная одежда топорщилась, словно флаг обречённой страны. — Идите на хер! Это мой остров!

После этого он истерически засмеялся, а потом вспомнилась та сцена с Бефальтом, на крыше постоялого двора «Влюблённый оккапури», и он засмеялся ещё больше, трясясь и выплакивая остатки здравого смысла. Это его остров и он теперь точно один.

От нечего делать, он лепил ровный настил. Каждый созданный магический камешек строил его новый дом, ну или могилу. Тут выбирать не приходилось. На четырнадцатый день он закончил сооружение.

Утром Мик накрывал крышу куталловой тканью и отлёживался в тени, посасывая яичные скорлупки. А ночью укрывался ею от холода. Временами жевал ремень. Ветра больше не беспокоили. Каменные блоки надёжно защищали.

Чтобы не забыть сколько он находится после крушения, Мик ножом выводил чёрточки на стене. На него гордо смотрели шестнадцать полосок. Тоскливо кинув взгляд на остатки одежды, он голый вышел поприветствовать утро.

Забравшись на самый верх, он всматривался в соседние острова и представлял, как будет убивать птиц и жрать их детей, то есть яйца. Если бы он мог, то давно бы съел куталлову ткань, но она не разжевывалась и не переваривалась. Цельный кусочек вышел из него на следующее утро и это, скажем так, принесло некоторый дискомфорт в процессе. Повторять столь печальный опыт он не собирался.

Мик думал, что будет вспоминать всех, предаваться размышлениям о чём-то возвышенном, убеждать себя бороться и не сдаваться. Мать, Лавия, Беф, Гург, Найша, Мур, Коррус — всё это где-то там, в далёком прошлом. Сейчас он думал, можно ли съесть рукоятку ножа и каково на вкус дерево?

На семнадцатый день он разбил камнем обтянутое кожей древко и мелко настругал его опилками. После того как их съел, Мик ещё долго мучился коликами, поджав ноги под себя и плача. Обидно умирать как околевшая собака. Отголосок старой жизни выбросил небольшой эпизод из жизни, когда Ли Праст рассказал им, что Гург боится собак. Они тут же кинулись к нему на чердак и, вбежав на четвереньках, принялись лаять как идиоты.

Улыбнувшись, наверное, впервые за долгое время, Мик пополз наружу. Этот гроб пугал его. Он как будто знал, что если заснёт здесь сегодня, то уже никогда не сможет поприветствовать солнце.

Расталкивая серую землю, он полз, абсолютно голый и грязный. Полз на самую вершину. Там он в последний раз посмотрит на закат. Какая разница, где он заснёт? С непонятной настырностью последний рывок он сделал пневмодвижением и тело выкинуло вперёд. Кожа ободралась до крови. Ничего страшного.

Сделав из магических камней импровизированный стул, больше похожий на трон какого-то заморского короля, он сел на него и окинул взглядом свои владения. Ну, точно король. Видели бы его сейчас родные. Вторая улыбка за день промелькнула на измотанном лице Микки.

Он бы многое отдал, чтобы снова услышать, как его называют Микки. Тёплые воспоминания заставили зажмуриться и погрузиться в мир грёз. В далёкое детство, в те времена, когда дом ещё был полон счастья, и он бежал на это «Микки», зная, что следом случиться нечто хорошее. Его похвалят или дадут вкусненького.

Почему из всех в такой момент он вспоминает только её? Сколько… сколько птиц сейчас сюда летит? Веки давило вниз. Какие большие. Наверное, жутко вкусные. Попробую обязательно потом. Чем-то они напоминали орлов. Зрение уже сильно подводит.