Инвестиции в семью (СИ)

Мой взгляд цепляется за необычное кольцо на витрине в самом углу. Наклоняюсь, чтобы рассмотреть его поближе. Украшение даже без камня было бы произведением ювелирного искусства. А с абсолютно прозрачным бриллиантом оно однозначно даст фору всему, что маняще смотрит на меня с разных сторон.

— Можно мне посмотреть это кольцо? — сам не понимаю, почему произношу вслух.

— Я могу его показать, но это — комиссионный отдел, — с оттенком брезгливости в голосе отвечает девушка. — Вряд ли вам это интересно.

— И всё-таки, — продолжаю настаивать.

Она с готовностью открывает витрину и протягивает мне колечко. Это оно, сомнений нет. То самое кольцо, которое семь лет назад я надел на безымянный палец своей бывшей жене.

Интересно, она только сейчас решила от него избавиться или его перепродаёт новый владелец?

— Я его возьму, — сообщаю девушке своё решение.

Понятия не имею, зачем оно мне нужно и что я собираюсь с ним делать. Порой мы совершаем поступки, которым нет логичного объяснения.

Продавщица удивлённо пожимает плечами и начинает нахваливать мой выбор. Из вежливости не перебиваю её, но прошу ускориться с оформлением.

В офисе достаю и снова рассматриваю кольцо из комиссионки. Красивое… Я никогда не покупал Миле банальные побрякушки. Мечтал подарить ей звезду с неба… Столько всего с ней планировал! Как в итоге глупо и банально всё развалилось.

И какой смысл в этих браках по любви? Если бы не родители, считал бы, что рассказы о семейном счастье длиной в целую жизнь — это красивый миф. С другой стороны, мои старшие сёстры замужем уже больше десяти лет, успели родить мне на двоих пятерых племянников. И умудряются выглядеть счастливыми…

Может, всё дело в том, что у женщин и мужчин — разное представление о счастье?

Глава 2

Эмилия

— Эмилия, ты на календарь смотришь? У тебя в сентябре заканчивается срок аспирантуры. Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что если диссертация к этому времени не будет представлена на кафедре, то по правилам ты должна будешь возместить государству стоимость твоего обучения за три года? — профессор Васильев смотрит своими бесцветными радужками на меня в упор.

Терпеть не могу людей с невыразительными глазами. Они кажутся мне ужасно неискренними и скользкими как рыба.

— Владимир Андреевич, у меня почти всё готово. Вы же знаете, работа написана, — перевожу взгляд и концентрируюсь на ручке, которую руководитель пытается вдавить в стол.

— Да-да. Вот только дело за малым, да? Не хватает одной ма-а-аленькой детальки — публикации в издании, индексируемом зарубежными наукометрическими базами, — слегка повышает голос, почти незаметно, но мне кажется, что он кричит.

— Статья готова, но… Я коплю деньги. У меня нет возможности выложить за неё сразу такую сумму…

— А кто говорит про сразу? Ты ж не вчера в аспирантуру попала, у тебя было целых три года! А фактически даже четыре, но, допустим, год академотпуска отбросим, — продолжает наседать, всё сильнее повышая тон.

Я понимаю… И формальные причины у него есть — он как руководитель тоже несёт ответственность за свою аспирантку. И личные, естественно…

— А ведь решение имеется, и тебе оно известно, — переходит на шёпот, но легче мне не становится. Ненавижу, когда он говорит таким тоном.

— Владимир Андреевич, мы с вами уже обсуждали. Это неэтично, вы — мой руководитель, — жар заливает щёки, голос дрожит.

В последний год общаться с профессором мне стало совсем невмоготу.

— Ну так никто не заставляет ходить с транспарантами и на каждом углу кричать о наших отношениях, — как ни в чём не бывало продолжает свой проклятый шёпот.

Как в фильме ужасов…

— Скоро лето, отпуск, съездим куда-нибудь, отдохнём. Сына твоего с собой возьмём, если не с кем оставить. А в сентябре у тебя закончится срок учёбы — и формально ты перестанешь от меня зависеть…

— А потом — малая защита, — перебиваю его песню. — Затем несколько месяцев на оформление — и большая. Зачем искушать судьбу? Найдётся один кляузник — и проблем не оберёшься, — в который раз повторяю ему свои опасения.

Дело, конечно, не только в этом. Он — молодой перспективный учёный. Постоянно на грантах, с хорошим доходом. Ухожен, прекрасно сложён. Красив… Если бы не прозрачные глаза, то внешне был бы идеален. Но… Сердцу не прикажешь.

— И потом — вы женаты. Не дай бог кто-то узнает. Зачем вам неприятности? Да и на меня блюстители морали начнут собак спускать, особенно блюстительницы, которых у нас на факультете полно. Минимум половина членов комиссии по защите — женщины. Мне лишние проблемы ни к чему.

— Да что ты заладила? Мой брак — это пустая формальность! Я уже устал тебе повторять, что мы не живём с женой уже давным-давно. И кому какое дело, с кем я сплю?

У него дочери десять или одиннадцать лет. Даже если они разъехались с женой, общение в любом случае поддерживают. И вряд ли кто-то в курсе таких нюансов его личной жизни, наоборот, все убеждены, что он — примерный семьянин. А быть разлучницей, которая не только семью разбила, но и увела у дочери отца, — сомнительное удовольствие.