Иные

Сначала они приземлились в ресторане, где Зак вдоволь налакомился разнообразными деликатесами и все равно остался при своем непоколебимом мнении, что Милкины пельмени – самая вкусная еда! Вечером «лучшая жена на свете» милостиво позволила своему благоверному «выгулять» друга. Они хитро переглянулись, как показалось Беркутову, и, усадив Милу с детенышами в такси, сами отправились в ночной клуб.

Там они осели за баром и наблюдали за разношерстной публикой, прибывающей за яркими эмоциями и впечатлениями. Заку было не по себе – как он ни старался за прошедший месяц избавиться от своих комплексов и страхов, времени прошло ничтожно мало. Он дико озирался на слишком громкие звуки или чересчур шумные компании. Почувствовал руку друга, ободряюще сжимающую его плечо:

– Расслабься, чувак! Все нормуль. Я тебя в обиду не дам, – подмигнул тот. Захар усмехнулся:

– За этот день! – поднял стопку водки со скупым тостом и чокнулся с Глебом.

Началась шоу-программа: живое исполнение песен перемежалось с выступлением танцевальных проектов и прочей дребеденью, которые Захару были, если честно, не шибко-то интересны. Был даже женский и мужской стриптиз, от зрелища которого он влил в себя две стопки подряд, ошарашено глянув на друга. Сколько у него не было женщины? Ооо! Даже не вспомнить! Мужской стриптиз у него, конечно, тоже вызвал сильные эмоции, но другого плана. Время перевалило за полночь, атмосфера в клубе накалялась, градус развязности повышался. К бару возле него нетвердой походкой подошла девушка и задела его плечом, чуть покачнувшись:

– Сорян, красавчик. Не рассчитала, – глянула на него нетрезвым взглядом. – Оо, такой милаха и скучает. Могу составить компанию, – подмигнула она и улыбнулась. Беркутов присмотрелся к ней: милая девчушка, малость перебрала, правда. Скорее ухоженная, чем красивая: светлые волосы забраны в замысловатую прическу, которая слегка растрепалась в разгар вечера, и выбившиеся прядки придавали вид томной сексуальности. Красиво выделенные глаза непонятного цвета и ярко очерченные губы. Маленькое синее платье с откровенным декольте почти не оставляло место воображению. Мелькнула мысль, не она ли танцевала стриптиз? И молодая, неопытная. Будь постарше, не обратилась бы к нему и уж тем более не назвала бы «милахой» верзилу, что хмурой тучей вглядывается в толпу, выискивая подвох.

– Ты такой напряженный, – пропела девушка, опустив тоненькие руки с аккуратными ноготками на его плечи и проведя вниз до его кистей ласкательным движением. – Тебе здесь не нравится? Мы можем уехать.

Зак опешил – его же откровенно снимают! Это ж, какие нынче нравы?! Девчонка, тем временем, зацепив пальцами рукава его поло начала обратный путь руками, заодно оголяя его предплечья. Вроде бы невинный жест – она же не в трусы к нему полезла. Но его припечатало к месту – настолько интимной показалась это ласка. Девушка оставила рукава в покое и переплела свои пальцы с его, подняв их до уровня груди. Кажется, ее совсем не смущает, что объект ее притязаний стоит истуканом, даже слова из себя не в силах выдавить. Подошла ее подруга и стала что-то громко кричать на ухо этой, головой указывая на татуировку Зака. Понятно. Стреляная, значит, и не с такими путалась. Из-за грохочущей музыки Захар не расслышал слов и только наблюдал, как малютку увели. Та и не сопротивлялась, лишь улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.

Беркутову не обязательно было ее слышать, он и так знал, что кусок колючей проволоки на запястье говорит сам за себя. Ошибки молодости – кто их не совершал? Конкретно эта – одна из его самых невинных. Но, твою ж налево, как мерзостно! Станет тепло, наденет футболку – его и вовсе шарахаться станут? Там ведь вся рука в наколках, символизирующих кто такой, и за что сидел. Ну, уж нет. Этого еще не хватало! Глеб, по-своему расценив хмурость Захара, хлопнул его по спине:

– Не парься! Здоровее будешь! – намекая на венерический букет болезней у столь доступных особ. Зак кивнул, не переубеждая друга. Дальше – больше.