Иные города

Возможно, именно из-за этих слов Итсаску Насте приснился в ту ночь кошмар. Ей снилась серая и холодная Барселона. Снег падал мокрыми хлопьями и тут же таял на тротуаре. Она шла по городу в ночной рубашке и не чувствовала ни холода, ни стыда. Но ей было очень страшно, потому что лица то и дело толкающих ее прохожих были размыты, словно недовольный результатом художник провел рукой по еще сырому маслу и смазал картину. Темные глаза, расплывающиеся на щеках, вытянутые овалы лиц, открытые черные отверстия ртов. Время от времени, словно порыв ветра или пощечина, до нее долетали резкие обрывочные возгласы:

— Беги! Поздно! Уходи! Спасайся! Погибла! Беги! Настя!

Она просыпалась, долго ворочалась в постели, снова пыталась заснуть, но сон возвращался. Ощущение неизбежного поглощало другие чувства. Несмотря на то что от ужаса у нее мурашки бежали по коже, несмотря на промокшие ноги, страшные лица, предупреждения, она шла по старому готическому кварталу вперед, все время вперед. Улицы сужались. Прохожих становилось больше. Приходилось расталкивать их, чтобы продвигаться. Страшные стертые лица были совсем рядом, искаженные и безобразные, лишенные человеческих черт. Существа кричали ей, цеплялись за ее сорочку, но она упрямо шла вперед, потому что, несмотря на страх и ужас, несмотря на то, что впереди ее ждала смерть, невидимый магнит тянул к себе.

Она увидела человека в черном. Призраки обходили его стороной. Он стоял на площади Святого Хайме, высокий, худощавый, лица не разглядеть из-за надвинутой на лоб шляпы. Настя шла к нему, изнемогая от усталости. Призраки тянули ее назад, предупреждали об опасности, но она делала шаг за шагом. Ночная рубашка затрещала по швам и внезапно разорвалась, и она, обнаженная, упала к его ногам. Прижалась к нему так, словно он был самым дорогим существом на свете, а она искала у него защиты и покоя.

— Я ждал тебя, Настя, — сказал незнакомец, слегка склонившись над ней.

Она подняла лицо, но не смогла его разглядеть, словно сама чернота собралась в фигуру человека, словно огромное Ничто уменьшилось до размера мужчины, завладело голосом живого, чтобы сказать ей эти слова:

— Я твоя смерть.

Прежде чем она успела осознать эти слова, он накрыл ее черным плащом, тяжелым, как надгробная плита. Она умирала под этим плащом без воздуха, задыхалась и не могла освободиться.

Настя проснулась в испарине, рывком села на постели, жадно хватая холодный сырой воздух. Еще никогда ей не снились такие страшные сны. Сердце отчаянно колотилось. Еще немного, и грудная клетка не сможет его удержать. Влажные простыни были словно бы продолжением сна и напоминали прикосновения страшных прохожих. За деревянными ставнями, прикрытыми на ночь, уже брезжил рассвет. Настя быстро вскочила с постели, открыла ставни. Серый свет залил номер гостиницы, буднично осветил ненрибранную постель. И собаку. Собаку, которая торопилась выйти из номера, пока ее не заметили, но, поняв, что ее все-таки засекли, поджав хвост, с виноватым видом побежала по коридору.

— Да что же это такое… — Настя, завернувшись в куртку, выбежала в коридор вслед за собакой. Но коридор был пуст.

— Бред какой-то… — Она провела рукой по растрепанным волосам, еще сохранявшим форму прически. Запутавшись в покрытых лаком локонах, махнула рукой на собаку и отправилась в душ мыть голову.

В Венеции было холодно, падал снег, так же, как во сне Насти, и таял в каналах и на мостах. Прогулка на морозном воздухе проясняла мысли, запутанные после бала и сна. Тяжелые из-за влажности снежинки превращались в дождь. Настя остановилась на мосту и засмотрелась на город. На него можно было смотреть бесконечно. Отсюда, с этого моста, она видела узкий канал и пересекающие его тут и там мостики, словно перекрестки на улице.

Венеция была полна львов, символов святого Марка, покровителя города. Настя замечала ручки в виде львов на дверях, статуи, лепнину, даже полустертые фрески и росписи. Следующий мост, терявшийся в начавшем клубиться тумане, украшали столбы в виде львов, поднявшихся на задние лапы. Красивый белый каменный мост, который скоро может исчезнуть в тумане. Настя вытащила мобильник и навела на мост камеру. Сняла, опустила телефон и замерла: на мосту стояла женщина в пышном алом платье и смотрела на Настю. Девушка снова навела камеру на мост: тот был пуст.