Иные Миры

Один из таких миссионеров-путешественников в своем письме из Индии в 1291 году горестно сетовал на то, что его многолетние поиски оказались тщетными. Кстати, в то время мнения богословов о том, где находится источник живой воды, расходились: одни были склонны считать, что следует продолжить поиски в Индии, другие, ссылаясь на туманные места Священного писания и недомолвки древних авторов, называли Цейлон, третьи – Эфиопию. Но когда адмирал его величества Христофор Колумб открыл за океаном новые, неведомые земли, надежды на бессмертие вслед за конкистадорами и купцами переместились на Запад. Итальянский гуманист Педро Мартир, живший в те годы и лично знавший великого мореплавателя, писал папе Льву Х: «К северу от Эспаньолы между прочими островами есть один остров на расстоянии трехсот двадцати миль от нее, как говорят те, которые отыскали его. На острове бьет неиссякаемый ключ проточной воды такого чудесного свойства, что старик, который станет пить ее, соблюдая притом определенную диету, через некоторое время превратится в юношу. Я умоляю, Ваше святейшество, не подумайте, чтобы я говорил это из легкомыслия или наобум; этот слух действительно утвердился при дворе как несомненная истина, и не только простой народ, но и многие из тех, которые стоят выше толпы по своему уму или богатству, тоже верят ему». Надо ли удивляться, что в числе веривших в существование источника вечной жизни оказался и знатный кастильский идальго Хуан Понсе де Леон? Ему было уже за пятьдесят, когда от живших на Пуэрто-Рико стариков-индейцев он узнал о какой-то стране, расположенной на севере, где есть источник, дарующий вечную молодость.

Рассказывали, что за несколько лет до этого многие индейцы с острова Куба отправились на ее поиски и ни один из них не вернулся. Нужны ли другие свидетельства того, что им удалось найти эту страну?! Другие индейцы возражали: стоит ли пускаться в такой далекий путь, когда среди Багамских островов тоже есть остров, где бьет точно такой же источник молодости и вечной жизни. Понсе де Леон был не единственным испанцем, слышавшим эти рассказы. Но он оказался единственным, кто решился на свой страх и риск снарядить экспедицию на поиски острова. Конечно, если бы слухи касались золота, немедленно нашлись бы и средства, и корабли, и толпа добровольцев не заставила бы себя ждать. Но речь шла не о богатстве, а всего-навсего о бессмертии. Правда, сам Понсе де Леон был уже в том возрасте, когда люди начинают понимать относительную ценность золота и абсолютную – жизни. Поэтому-то, вложив все свои средства в покупку трех бригов, Понсе де Леон набирает экипаж и на рассвете 3 марта 1512 года под пушечную пальбу приказывает поднять якоря. Солнце ярко светит, предвещая удачу, утренний ветер надувает паруса, и флотилия отправляется в путь. Сколько таких кораблей снаряжалось в те годы на поиски новых земель, пряностей или золота! Но эти были отмечены особым знаком. Того, кто вел их, звали не слава, не власть и не богатство. Вечная жизнь и вечная молодость – вот чего искал он. И долго, пока корабли не обратились в три точки на горизонте, на берегу стояла толпа и смотрела им вслед. Погода и удача благоприятствовали плаванию, и вскоре вдали показались зеленые острова Багамского архипелага. Каждый из них изобиловал тихими бухтами и протоками, удобными для стоянки кораблей. И каждый мог оказаться именно тем, который они искали. По утрам с кораблей спускались шлюпки и, рассекая синюю гладь лагуны, направлялись к берегу. Оставшиеся на борту завидовали тем, кому выпала в этот день более счастливая участь. Но никто не ждал их возвращения с таким нетерпением, как сам капитан. По вечерам шлюпки подплывали к кораблю, на котором он находился, и с тихим стуком – дерево о дерево – замирали у просмоленного борта. Боцман Кривой Хуан принимал добычу – медные фляги, фляжки, бутылки и флаконы, наполненные водой из всех источников, которые только удавалось найти на острове. Долго, после того как команда отходила ко сну, а дежурные заступали на ночную вахту, в каюте капитана продолжал гореть фонарь. Масло потрескивало в фитиле, и тогда красноватые блики вздрагивали на медных флягах, отполированных до блеска в грубых матросских карманах. Понсе де Леон выстраивал их на столе перед собой и не спеша пробовал содержимое каждой фляги. Говорили, что достаточно всего пары глотков, что преображение начинается мгновенно. Наутро другие моряки, те, на кого указал жребий, разбирали пустые фляги и по пеньковым лестницам спускались за борт в качающиеся шлюпки. И пока капитан в нетерпении поглядывал на солнце, снова ожидая наступления вечера, матросы, забившись под тент, в который раз пересказывали друг другу все, что им довелось услышать от тех, кто сходил на берег. Если и есть рай на земле, то он должен быть здесь, на этих островах.