Иные миры: Королева безумия

Всё предстало ему изменившимся, однако так, словно всему хотели придать невинный вид. Он не убегает, потому что слишком горд. Двое рабочих на соседней крыше выцеливают его стеклянную дверь. Люди разговаривают тихими голосами и указывают пальцем на его дверь. «В десять часов моя лампа потушена, и я спокойно, со смирением умирающего, засыпаю. Я просыпаюсь; часы бьют два, где-то закрывается какая-то дверь, и... я уже не в кровати, меня подняло словно каким-то всасывающим насосом, который высасывает моё сердце. Когда я оказываюсь на ногах, какой-то электрический душ падает на мой затылок и придавливает меня к полу». Он одевается. Первая мысль: позвать полицию. Входная дверь заперта. «Ведомый мыслью, что если я ошибусь — я пропал, я возвращаюсь в мою комнату». «Я выволакиваю в сад кресло и, сидя под звёздным куполом, размышляю о том, с чем я столкнулся... Какая-то болезнь? Невозможно, поскольку всё у меня было хорошо, пока я не раскрыл моё инкогнито. Покушение? Очевидно, поскольку я своими глазами видел приготовления. К тому же здесь, в этом саду, где я вне досягаемости моих врагов, я вновь прихожу в себя...»

На следующий день он сбегает в Дьепп к друзьям. В Дьеппе он рассматривает своё лицо в зеркале:

«В чертах моего лица было выражение, которое меня испугало. Это была не смерть — и не порок, это было что-то другое... это был след, оставленный по себе злым духом».

После этого в течении болезни наступает период стабилизации. Бредовые переживания сохраняют свою силу, чувства постепенно притупляются, наступает привыкание. Острых приступов больше не наблюдается. Стриндберг скитается по Европе, беспрерывно переезжая с места на место - из Дьеппа в Лунд, из Лунда в Берлин, из Берлина на Дунай, потом снова в Лунд, затем в Париж. В 1899 году Стриндберг перебирается в Стокгольм, где и остается до конца жизни.

В болезни Стриндберга четко прослеживается этапность шизофрении. Продромальные (доболезненные) симптомы, проявляющиеся в болезненной настроенности, ощущении изменённости мира, тревожном ожидании неминуемой беды сменяются первым приступом (шубом), во время которого выявляются признаки начавшегося заболевания. В дальнейшем шизофрения проявляет себя сложными бредовыми построениями и галлюцинациями; затем происходит постепенная кристаллизация бреда, сопровождающаяся появлением дефицитарных симптомов. Бредовое озарение знаменует вершину патологического процесса, после этого заболевание переходит в стадию адаптации.

Благодаря мастерскому описанию Стриндбергом симптомов и течения своего заболевания его произведения могут служить своеобразным «литературным учебником» по шизофрении. Это редчайший случай подлинно талантливого и глубокого описания больным своих переживаний. Поэтому можно смело утверждать, что автобиографические повести и романы Стриндберга имеют не только литературную, но и огромную научную ценность.

Не менее ярким проявлением болезненного мироощущения было проникнуто творчество немецкого поэта Иоганна Кристиана Фридриха Гёльдерлина (1770 - 1843). Заболевание его впервые проявило себя в 1800 году, когда Гёльдерлину исполнилось 30 лет. Спустя два года расстройства психики стали настолько серьезными, что родные были вынуждены поместить Гёльдерлина в психиатрическую лечебницу.

Иоганн Гёльдерлин. Портрет работы Ф. Химера. 1792 г.

Первыми признаками начинающейся болезни стали необычайная раздражительность и падение работоспособности. Гёльдерлин проводит «много хороших часов в полу-бессмысленной задумчивости», в ощущении «какого-то оглушающего беспокойства», его состояние постоянно меняется — он то чувствует себя «слишком рассудительным и замкнутым», то «часто — как лёд». Нарастает чувство отчужденности и одиночества. В марте 1801 года Гёльдерлин пишет своему брату:

«Я чувствую, что мы уже не так любим друг друга, как раньше; это началось давно, и виноват в этом я. Я первый взял этот холодный тон... меня охватило какое-то неверие в вечную любовь... я боролся до смертной усталости, чтобы удержать ту, более высокую, жизнь в вере и созерцании, да, я боролся, испытывая страдания, которые, судя по всему, превосходят своею силой всё прочее, что только способен выдержать человек с твердостию железа. В конце концов, поскольку сердце было надорвано более чем с одной стороны, но всё же держалось, я не мог избежать того, чтобы не втянуть себя — теперь уже и мыслями — в то злое отчаяние, которого вся загадка — что более важно: животрепещущее или вечное — так легко решается одним ясным взглядом».

В 1802 году Гёльдерлин неожиданно бросает место домашнего учителя в Бордо и возвращается домой. Близкие отмечают у него явные признаки безумия. Шеллинг так описывает его состояние:

«Дух совершенно расстроен... в полном отсутствии сознания... отталкивающе пренебрегает своей внешностью... Поведение помешанного... тих и обращен в себя».