Иные миры: Королева безумия

Во время обострений, как мы уже упоминали, Михаил был достаточно агрессивен. Кроме того, в его поведении достаточно отчётливо проявлялась ещё одна черта, свойственная больным шизофренией — нетерпимость ко всему, что противоречит их бредовым убеждениям. Ещё находясь дома, Михаил вступал в постоянные конфликты с соседями. В общем, их тоже можно было понять — постоянный поток посетителей Михаила причинял им явные неудобства. Надо сказать, что Михаил абсолютно не заботился об организационной стороне своей деятельности. Единственной формой внимания к посетителям была хлипкая лавочка перед домом, на которой умещалось не больше трёх-четырех человек. Остальные же коротали время как могли — в том числе и обрывая соседские яблоки или обтирая их забор. Нередкими были случаи, когда Михаил внезапно без каких-либо объяснений прекращал приём на несколько дней, и люди вынуждены были дожидаться его в буквальном смысле под открытым небом. Поэтому мы готовы предположить, что те или иные конфликты на бытовой почве между Михаилом и его соседями имели место, однако та трактовка их, которую предлагал Михаил, явно обусловлена болезненными проявлениями. Та модель поведения, которую избрал Михаил в отношении соседей, плохо укладывается в рамки христианской морали и добродетели: он уничтожал деревья и кусты на их участке, сбрасывал за забор мусор, подсыпал перец в колодец, а однажды даже пытался поджечь сарай. Объяснение своим поступкам Михаил предлагал стандартное — соседи виноваты в том, что насылают на него «бесов».

Тут мы сталкиваемся с той ситуацией, о которой уже упоминали вскользь — агрессия больного шизофренией распространяется, как правило, на тех, кто наиболее близок к нему. Один из наших пациентов, страдавший хронической формой шизофрении, каждый раз во время пребывания дома жестоко избивал свою мать. И это при том, что она была единственным человеком, который заботился о больном. Она ежедневно навещала его в отделении, приносила домашнюю еду, обстирывала и обхаживала больного, который сам был мало способен заботиться о себе. Как только в состоянии её сына намечалось малейшее улучшение, она начинала настойчиво хлопотать о предоставлении ему лечебного отпуска, чтобы он мог побыть дома, в привычных условиях, а не в стационаре — несмотря на то, что такие отпуска, как правило, заканчивались скандалом и побоями. Бесспорно, больной не виноват в том, что его болезнь приняла такую жестокую и отвратительную форму. Его нельзя преследовать и наказывать за это, ибо это как раз тот случай, когда человек «не ведает, что творит». Однако для родных и близких пациента, на которых направлена агрессия, это служит слабым утешением. В записях Михаила, относящихся к этому периоду, также отчётливо проявляются признаки бредовых идей отношения:

«Соседи проклятые люди. Я постился в мире, светлый лик видел. Я есть Мессия, истинно говорю вам, я мир спасен. А они нападают — больной! Хватают, везут сюда: ты болен. Тебе надо успокоиться! Никто не возвышает голос за правду, а правда всегда объявится...

А ещё насылают на меня всякие разные бесы.

Я от бесов заклинание целительное писал, чтобы никто не видел. А они пришли и навели через кладбище. Чёрная могила перед забором. Это чтобы дом забрать.

Я говорил, когда помру, всё вам достанется. Грех это.

А они нападают. Зачем же меня ломать?..»

Как видим, критика к своему состоянию у Михаила полностью отсутствует. Необходимо подчеркнуть, что именно появление полноценной критики к пережитым болезненным эпизодам является основным критерием излечения. Появление критики и отказ больного от патологического мира в пользу мира реального, признание последнего единственным и безальтернативным — главный критерий устойчивой ремиссии. Правда, в начале 90-х годов выбор нейролептических препаратов был ограничен, однако, сейчас в распоряжении психиатра имеются мощные высокоэффективные препараты, способные обеспечить длительные и устойчивые ремиссии. Так, пациенты получающие длительную поддерживающую терапию атипичными нейролептиками, демонстрировали высокую степень освобождения от бредовых идей, и хорошую приспособляемость в реальном мире. Что же касается Михаила, то его отказ от поддерживающей терапии сыграл роковую роль в дальнейшем прогрессировании заболевания, в конечном счёте, приведшего пациента к трагическому исходу.

Однако нам предстоит рассмотреть ещё два важных аспекта жизни нашего героя — его целительскую и проповедническую деятельность.